Жизнь зовет. Агния Кузнецова
словах, что Павлик вначале ничего не мог понять, а когда понял, тоже разволновался.
У Тышки, в его маленькой комнате, Павлика ждал отец. Он приехал сюда в командировку и хотел видеть сына.
– Я не пойду! – сжимая побледневшие губы и отступая назад, сказал Павлик.
– Неразумно! – возразил Тышка.
И Павлик пошел.
Тышка прикрыл за Павликом дверь в комнату и куда-то исчез.
Отец взволнованно поднялся навстречу сыну. А тот растерянно остановился на середине комнаты. С тех пор как ушел отец, оставив в доме ноющую пустоту, перевернув всю душу Павлика, всю его ребячью жизнь, прошло около четырех лет.
Отец был все такой же моложавый красавец, но сейчас он показался меньше ростом – очевидно, потому, что Павлик вырос сам. В отце не было теперь той неотразимой силы повелевать всем и всеми. Каждое движение его губ, головы, руки тогда было законом для Павлика; теперь же он мог спорить и не соглашаться с этим человеком.
Полковник не узнавал своего сына. Перед ним стоял высокий, стройный пятнадцатилетний юноша с фигурой спортсмена, с его – отцовскими – голубыми глазами, но смотревшими вопросительно и настороженно. Упрямый, крепко сжатый рот не дрогнул в приветливой улыбке, не протянулась для пожатия рука с нервно сжатыми пальцами.
«Так вот ты какой теперь стал! Красивый, гордый, – подумал отец. – Вот почему ты не ответил ни на одно мое письмо».
– Сядем, Павел, поговорим! – сказал отец, опускаясь на стул.
Павлик сел на свое любимое место – на ящик, покрытый ковром, спускающимся от самого потолка. Он повернулся к отцу в профиль и опустил голову.
– Ты не отвечал на мои письма. Но все же я следил за тобой и сейчас в курсе всей твоей жизни. – Отец говорил медленно, подбирая слова, не спуская глаз с сына. Ему нравились мягкие линии лба, носа, подбородка юноши. Лицо выражало волю и упорство. – Ты чуждаешься меня, Павел, – продолжал отец, – но вспомни – ты сам пожелал остаться с матерью. Ты бы мог жить там, со мной, в Ленинграде… Ты и сейчас можешь приехать ко мне, если захочешь.
На скулах Павлика пробежали желваки, губы дрогнули.
– Я этого не хочу! – тихо, но твердо сказал он.
– Ну, кончай школу здесь. Учиться дальше будешь в Ленинграде.
– Я не поеду в Ленинград! При живой маме мне мачеха не нужна!
– Павел, не забывай одного, – вспыхнув, сказал отец, – ты еще мал осуждать мои поступки!
Сын еще ниже опустил голову, точно боялся, что не сдержится и наговорит отцу грубостей.
– Я был вчера в школе. Там тобой не очень довольны, – переменил полковник тему разговора.
– Я знаю.
– Ты можешь быть первым…
– А я не хочу быть первым…
Разговор не получался. Полковник встал и попытался пройтись по маленькой, заставленной вещами комнате, но пространства было слишком мало.
Павел тоже встал.
– Я могу идти? – спросил он изумленного отца и, не дождавшись ответа, сказал: – До свиданья! – Не оглядываясь, он почти выбежал из комнаты.
Полковник