Пари на пятьдесят золотых. Тата Орлова
Навыки работы с почтой у меня были – в свое время не только помогала дяде, но и подрабатывала на кафедре, так что дело спорилось, кучка быстро уменьшалась. И не важно, что это было самым простым. Главное – начать.
Спустя полчаса вся корреспонденция оказалась разложена по стопкам. Более тридцати приглашений, большинство из которых уже перестало быть актуальными. Восемь личных писем, семь из которых пропахли духами. Десять – с отчетами от управляющего принадлежащего герцогу замка. Еще дважды по столько же – жалобы и прошения.
С личной корреспонденцией секретари разбирались только по особому распоряжению, поэтому их я сразу отодвинула в сторону. Кроме единственного ненадушенного письма, которое вызвало у меня безотчетное чувство тревоги. Магия в нем отсутствовала, такие вещи ощущаются на уровне чутья, но…
Магии в нем точно не было, с этим я вряд ли ошиблась, однако имелись и иные способы воздействия, против которых и сильный щит не устоит. Мой братец, например, мог не только заговорить, но и «записать», заставив подчиниться, выведя на бумаге лишь несколько слов. А тут…
Я зажгла магический огонек, посмотрела послание на свет. Бумага хоть и плотная, но кое-что разобрать можно. Всего один листок, да и тот исписан наполовину…
Посчитав, что беспокойство – достаточное основание для принятия некоторых мер предосторожности, убрала письмо в стол. Подумав, повесила на ящик простенькую защиту-предупреждение, но и это не усмирило зудящего червячка тревоги, продолжавшего настаивать, что сделано мало. Скормив ему обещание окутать приемную сетью, перешла к следующей кучке, в которой лежали отчеты управляющего. Вынув оформленные по единому образцу послания, проверила даты, выбросила ставшие ненужными конверты. Внесла все данные в найденный в шкафу журнал, потратив на это еще почти час времени. Показателей было много, каждую цифру выводила старательно, чтобы казначею, к которому все это попадет, не нашлось, к чему придраться.
Прошения и жалобы зарегистрировала в отдельном талмуде. Первых было большинство. На выезд, на брак, на наречение имени, на ссуду. Жалоб – три. Две на одного и того же виконта, который своевольно увеличил размер подати в поселениях. Одна – на командира отряда стражи, испортившего девку и отказавшегося жениться.
Посмеявшись над герцогом, которому предстояло с этим разбираться, перешла к приглашениям. Время уже приближалось к десяти, да и день оказался насыщенным на события, но отправиться спать – значит признать свое поражение. Я сказала, что разберу почту…
– Господин Лонье!
Я вскинулась, открыла глаза.
– Господин Лонье, уже одиннадцать. Поздно.
– Да, да… – Еще не до конца понимая, о чем идет речь, оторвала я голову от стола. Не без труда выпрямилась, ожидая подвоха, окинула все вокруг быстрым взглядом.
Четыре аккуратные стопочки, два открытых журнала и несколько исписанных листов бумаги с вариантами извинений, на одном из которых я и заснула.
– Господин Дорсэ, – посмотрела я на дворецкого, –