Куда ж нам плыть? Россия после Петра Великого. Евгений Анисимов
а в июле герцог Карл-Фридрих и его жена покинули Петербург и уплыли в Киль – столицу Голштинии.
А теперь «Курляндский вопрос»
Следует заметить, что не только приход английского флота в Балтийское море и угроза турецкого нашествия отодвинули в 1726 году войну за шлезвигские владения Карла-Фридриха. Летом 1726 года неожиданно для Петербурга разразился кризис уже у самых границ России. Это был так называемый «курляндский вопрос».
Как известно, Курляндское герцогство, располагавшееся на территории современной Латвии, со столицей в Митаве (ныне Елгава), входило на вассальных правах в Речь Посполитую. Однако после Полтавы и особенно после присоединения в 1710 году Лифляндии к России преобладающим в ставшей пограничной с ней Курляндии стало русское влияние, закрепленное браком герцога Фридриха Вильгельма и племянницы Петра Анны Иоанновны. Все это приводило к трениям России с Польшей: если первая хотела сохранить выгодное ей положение в приграничной зоне, то вторая стремилась ликвидировать герцогство и присоединить его территорию к Речи Посполитой на правах двух провинций-воеводств. Правда, у Августа II Сильного – польского короля и саксонского курфюрста – планы на Курляндию существенно расходились с планами Речи Посполитой. В 1726 году он выдвинул кандидатом в курляндские герцоги и, соответственно, в мужья вдовствующей герцогине Анне своего побочного сына – графа Морица Саксонского. Этот план привел бы к усилению саксонского влияния в Курляндии и поэтому встретил дружное сопротивление России, Речи Посполитой и Пруссии, которая хотела посадить на курляндский престол бранденбургского принца Карла – сына прусского короля.
Но Мориц, по своему легкомыслию и отчаянной смелости, мало считался с насупленными бровями в Петербурге, Берлине и Варшаве. Он прискакал в Митаву, где сразу же обворожил и Анну, и все курляндское дворянство, которое 18 июня 1726 года выбрало его в герцоги. Русский двор крайне недоброжелательно отреагировал на митавские события и уже 23 июня принял явно продиктованное А.ДМеншиковым решение: предложить взамен Морица своего, российского, кандидата в герцоги, а именно… самого светлейшего. На заседании Совета Александр Данилович уверил всех, что стоит ему только поехать в Митаву, как все утрясется, ибо курляндцы «не без склонности… на его избрание». Что это было – сознательная дезинформация или проявление самомнения честолюбивого светлейшего – теперь сказать трудно. Что произошло потом, будет рассказано нами в главе о жизни в Курляндии будущей императрицы Анны Иоанновны, вокруг которой и развивались там последующие события, но сейчас отметим, что Меншиков, рассчитывая на свое влияние, славу, корпус русских войск у порога герцогства, повел себя в Курляндии глупо, опрометчиво. С помощью угроз он тщетно пытался навязать курляндцам свою кандидатуру в герцоги и в итоге провалил все дело. Непродуманные поступки Меншикова, который на территории чужого государства, по словам одного остроумца, охотился