Искушение. Виктор Ремизов
о чем-то думала, покачивая головой, потом, одними глазами осмотрела Сапара всего, как будто на рынке выбирала. Вздохнула, скосила глаза на Катю и вдруг, весело тряхнув головой, выпалила:
– А у нас Катька всю литературу прочла. Можешь ее проверить. Пушкин, Толстой… Есенин. Все-все читала! Она и по-английски читает. Ей все равно, по-русски или по-английски, да, Кать?
Спать положили в отдельной, специально для них подготовленной комнатке возле кухни. На полу лежали матрасы, сверху толстое, вроде матраса же, одеяло. Под ним было тяжело и жарко. Лампочки в комнатке не было, окон тоже. Девчонки прижались друг к другу.
– Мы с тобой как сиротки! – зашептала Настя. – Третью ночь уже… как бомжишки. Сейчас вот в чулане. А где мы первую ночь спали? Когда Сюйкина нас поперла?
– Нигде, на Казанском сидели.
– А-а-а, точно… – согласилась, задумчиво, Настя, – кажется, столько времени прошло.
– У меня ничего глаженого нет на завтра, и не мылась, от меня не пахнет?
Настя поднялась на локте, слышно было, как нюхает в темноте:
– Не-ет, – ответила серьезно, – а от меня?
Теперь Катя понюхала:
– Да нет вроде, духами немного… Может, правда, в ресторан попробовать. Там униформу дадут… Красивая… тебе понравилась?
– Если они тебя фотографировали, лицом тебя хотят сделать, они должны платить! Ты этот вопрос сразу должна поставить. Они поэтому и дали сорок пять тысяч, это очень много! – Настя замолчала, обдумывая. – Да не бойся ты, эти волчары людей насквозь видят, он посчитал, сколько будет стоить, если тебе за фотографии платить – это же огромные деньги! Я читала – Машка Шарапова за одну фотографию…
– Ну ладно уж, что с тобой?
– Что?
– Какая я Шарапова!
– Да ты красивее в сто раз!
– Слушай, давай спать! Помыться бы завтра как-нибудь, Шарапова, наверное, моется иногда?
– Ну, – хихикнула Настя. – Я чесаться начинаю, когда долго не моюсь. Прикинь, Шарапова выходит играть и так чешется потихоньку, чтоб камеры не видели.
Замолчали. Темно-темно в комнате. Тихо и бездомно. Катя думает о матери, отце и Андрюшке, представляет, как отправит им денег с первой зарплаты. Думает, когда это может быть и сколько может получиться, потом вспоминает, что им с Настей нечем пока и за квартиру заплатить. Чувствует, как какие-то букашки ползут по виску и шее. Пробует испуганной рукой и с облегченьем понимает, что это пот.
Настя лежала тихо, потом скинула с себя тяжелое одеяло, вытянула руку и пощупала близкую стенку. Вспомнила, как спали вчера среди упаковок у Сапара на складе. Вчера было холодно и страшно под гигантскими сводами вокзала, сегодня жарко и тесно. Поднялась на локте:
– Не спишь? – осторожно потрогала Катю.
– Нет.
Настя молчала в темноте. Потом вздохнула и спросила задумчиво.
– А зачем люди живут?
– Что? – не поняла Катя.
– Вот и мы с тобой… и таджики