Первая работа. Юлия Кузнецова
сама нашла мне эту работу, – тихо и отчетливо сказала я.
– Правда? – удивилась Катя. – Анют, у вас плохо с деньгами?
Мама вскинула голову:
– Как ты считаешь сама, эти деньги заработаны?
– Ну зачем ты с ней так, Ань, – упрекнула Катя.
Не знаю, почему я разревелась. Из-за маминого вопроса или Катиной жалости. Мне стало душно. Я выскочила в прихожую и сдернула куртку с крючка так сильно, что с треском оторвала петельку-вешалку. Швырнула куртку на пол. Схватила рюкзак, перевернула его и вывалила на куртку учебники, тетради, папку с рисунками животных для Даны и кошелек. Я не помнила, сколько денег осталось после покупок, но я выхватила все банкноты, что были в кошельке, и шлепнула их на кухонный стол.
– Вот! Отдай своей Ирэне! Пусть…
Я не договорила. Просто убежала в ванную и открыла оба крана над раковиной на полную мощь. Потянулась к душу. Сквозь шум воды послышался мамин голос:
– Воду не трать!
Я притворилась, что не слышу. Но, постояв возле «водопада», закрыла краны. Подумала, что вместе с водой утекают и деньги, которыми за нее платят.
Странно. Раньше я вообще про такое не думала. Сегодня деньги словно подобрались ко мне близко-близко. Стоят напротив и дышат в лицо. Попробуй не замечай их…
– Все равно я права, – сквозь зубы проговорила я. – Катя меня понимает.
Тут до меня снова донеслись мамины слова:
– Бывает, Катя, жалость нужная, а бывает ненужная.
И Катин серьезный голос:
– Перестань, Анют… Она еще ребенок!
Я тихо ахнула. Ребенок?! Я?
«Ну Катька! – проворчала я. – Я думала, ты на моей стороне. А ты, оказывается, считаешь меня маленькой.
Предательница!» Я даже треснула кулаком об дверь. Они там на кухне замолчали на секунду. Я снова включила воду.
Подождала и начала потихоньку уменьшать напор… Струя делалась все тоньше и тоньше. А потом я выключила воду.
Потому что услышала, как мама грохочет посудой.
Глава 12
Катина броня
– Вот именно! – сказала мама, швыряя в раковину то ли сковородку, то ли кастрюлю. – Вот именно потому, что мама всю жизнь твердит, будто ты ребенок, ты такая и выросла.
– Ты считаешь, что я сейчас ребенок?
– Сейчас – нет, – признала мама, – но вспомни, как было тяжко. Когда Егор ушел. И ты поняла, что деньги не появляются в ящике по мановению волшебной палочки. Что их надо зарабатывать самой. Вспомни, как ты плакала у меня на этой кухне… Как хотела бросить это свое мерчандайзерство! Как тебя никуда не брали…
И ты осталась.
– За гроши, – горько сказала Катя.
– Зато их платят, – с нажимом сказала мама.
– А Машка тут при чем?
– Пусть привыкает с детства. Что это трудно. К тому же, Кать… Пятнадцать – это не ребенок. Легких денег не бывает. Она должна это понять.
– Что ей делать, если ученица непослушная?
– Пусть ищет к ней подход. Трудится. Мучается.
– Любишь ты, чтобы люди мучились. Нет чтобы просто их пожалеть. – Катин голос задрожал, как пламя костра, который мы как-то