Моя система воспитания. Педагогическая поэма. Антон Макаренко
он как-то в колонию. В моем кабинете увидел на столе барометр-анероид.
– Что это за штука? – спросил он.
– Барометр.
– Какой барометр?
– Барометр, – удивился я, – погоду у нас предсказывает.
– Предсказывает погоду? Как же он может предсказывать погоду, когда он стоит у вас на столе? Ведь погода не здесь, а на дворе.
Вот в этот момент я и расхохотался неприлично, неудержимо. Если бы Шарин не имел такого ученого вида, если бы не его приват-доцентская шевелюра, если бы не его апломб ученого!
Он очень рассердился:
– Что вы смеетесь? А еще педагог. Как вы можете воспитывать ваших воспитанников? Вы должны мне объяснить, если видите, что я не знаю, а не смеяться.
Нет, я не способен был на такое великодушие – я продолжал хохотать. Когда-то я слышал анекдот, почти буквально повторявший мой разговор с Шариным о барометре, и мне показалось удивительно забавным, что такие глупые анекдоты повторяются в жизни и что в них принимают участие инспектора губнаробраза.
Шарин обиделся и уехал.
Во время моего доклада о дисциплине он меня «крыл» беспощадно:
– Локализованная система медико-педагогического воздействия на личность ребенка, поскольку она дифференцируется в учреждении социального воспитания, должна превалировать настолько, насколько она согласуется с естественными потребностями ребенка и насколько она выявляет творческие перспективы в развитии данной структуры – биологической, социальной и экономической. Исходя из этого, мы констатируем…
Он в течение двух часов, почти не переводя духа и с полузакрытыми глазами, давил собрание подобной ученой резиной, но закончил с чисто житейским пафосом:
– Жизнь есть веселость.
Вот этот самый Шарин и нанес мне сокрушительный удар весною 1922 года.
Особый отдел Первой запасной прислал в колонию воспитанника с требованием обязательно принять. И раньше Особый отдел и ЧК[100], случалось, присылали ребят. Принял. Через два дня меня вызвал Шарин.
– Вы приняли Евгеньева?
– Принял.
– Какое вы имели право принять воспитанника без нашего разрешения?
– Прислал Особый отдел Первой запасной.
– Что мне Особый отдел? Вы не имеете права принимать без нашего разрешения.
– Я не могу не принять, если присылает Особый отдел. А если вы считаете, что он присылать не может, то как-нибудь уладьте с ним этот вопрос. Не могу же я быть судьей между вами и Особым отделом.
– Немедленно отправьте Евгеньева обратно.
– Только по вашему письменному распоряжению.
– Для вас должно быть действительно и мое устное распоряжение.
– Дайте письменное распоряжение.
– Я ваш начальник и могу вас сейчас арестовать на семь суток за неисполнение моего устного распоряжения.
– Хорошо, арестуйте.
Я видел, чт�