Дни Кракена (сборник). Аркадий и Борис Стругацкие
понимал. Он с проклятием отбросил предательскую спичку и поглядел в сторону страшной ямы.
– Нет, – негромко сказал он, и сам удивился, услышав звук своего голоса. Ему показалось, что говорит кто-то другой. – Нет, я не хочу так… умирать.
Брови японца сдвинулись.
– Прошу вас обратить ваше благосклонное внимание на тот факт, что долгое пребывание возле красного газа весьма опасно. Я тоже рискую не добраться до выхода, если мы здесь слишком задержимся. Почтительнейше прошу вас поскорее выполнить ваш долг. Уверяю вас, я бы никогда не стал злоупотреблять вашим терпением.
– Не хочу, – сипло повторил Хилл.
И тут он понял, что погиб. Эта уверенность мгновенно овладела его сознанием, лишила его воли и сил. Ноги его подогнулись, и он мешком повалился на колени. Чарльз Хилл, матерый разведчик и диверсант, профессиональный убийца и шантажист, заплакал. Слезы лились по его ввалившимся щекам, застревали в четырехдневной щетине, капали на засаленную ткань куртки. Сунагава с омерзением смотрел на него. Это янки, один из тех, кто оккупировал Японию и правит ею от имени божественного тэнно… Какой позор! Он вскочил на ноги и ткнул американца стволом пистолета в лицо.
– В яму! Живо, трус, мерзавец! Сумей хоть умереть как человек, а не как пес!
– Да-да, я… я сейчас, я понимаю… – бессвязно забормотал Хилл, отодвигаясь от него ползком, спиной к яме.
Он, шатаясь, поднялся и, путаясь дрожащими руками в лямках, стал снимать мешок. В кровавых отсветах лицо его казалось маской. Он оглянулся назад, взвизгнул и снова повалился на колени.
– Не хочу! Не хочу! Не надо!
В его крике не было уже ничего человеческого. Сунагава понял, что банка останется в яме. Он поднял пистолет и дважды, почти не целясь, спустил курок. Вопль оборвался. Площадка опустела. На поверхности красной пленки медленно затягивалась глубокая впадина. Сунагава глубоко вздохнул, засовывая пистолет в карман брюк, и провел грязной ладонью по лицу. Вернулся к мешку с продуктами, достал бутыль с вином, сделал несколько длинных глотков. Понемногу возбуждение улеглось, и мысли потекли с обычной ясностью и четкостью. Необходимо было сделать две вещи: во-первых, открыть шлюзы, во-вторых, выбраться наружу и поспеть к назначенному месту к моменту прибытия подводной лодки. Времени оставалось в обрез. Сунагава сунул бутылку за пазуху, набил карманы галетами, затем, после минутного колебания, швырнул мешок в яму.
– Оватта[1], – вслух сказал он.
Да, все было кончено. Сунагава, офицер давно переставшей существовать армии навсегда останется бесправным наемником тупых и кичливых янки, он навсегда обречен на покорное выслушивание брюзгливых нотаций от бездарей, вроде шефа, на совместную темную деятельность с ничтожествами, подобными Чарли Хиллу, на опасную и позорную жизнь третьеразрядного шпиона. И жизнь эта окончится либо в тюрьме, либо на виселице. Ему уже никогда не стать тем, кем мечтал он стать более десяти лет – могущественным хозяином грандиозного комбината багровой смерти. Он, Сунагава, имел для этого все возможности. Пусть
1
Кончено