Ковчег царя Айя. Роман-хроника. Валерий Воронин
не знать. Токмо барон Мангуп ездил. Много ездил.
– Знамо дело, – предположил Кудеяр, – тот ливонский барон давеча был связан с Мангупом. Али весь евоный род. Но от Ливонии до Крыма далече. А коли так, то две эти земли повязаны крепко. Так я разумею, Корень?
– Да не все ли едино, Кудеяре! – высказался горячо Корень. – Нонче не то разумение.
– Истинно. Однако ж мой род выходит из Литвы, а она с Ливонией была связана крепко-накрепко. Поди наши рода даже скрестились… Скажи, старик, ты не помнишь фамилию барона?
– Нет, Кара мой, забыл… Мой не мог трудное слово помнить…
– Ну, да Бог с ним, с бароном. Человека давно нет, а мы косточки евоные перемываем. Нам надобно нынче думы слуги прознать. Сможешь? – обратился Кудеяр к басурману.
Татарин только плечами вздернул.
– Тебе, Кара, и так-то все ведомо.
– Хм… Все. Да не все! Нас то обо – два всего. А елико Вильям с собой людей возьмет? Справимся ли мы? Я хочу знать точно, куда отправляется чужестранец и сколько у него людей буде.
– Нет, нет, моя больше ничего не знать! – затряс головой татарин.
Он замолчал, и атаману стало ясно, что теперь не выбить из басурмана ни слова.
– Ладно, – сказал Кудеяр, – ты нам помог. Еси дело справим, тебя отблагодарю, яко давеча. Так гляди ж, помалкивай о чужестранце да о нашем уговоре.
– Так-так, – закивал головой татарин.
– Нонче, – продолжил атаман, – надобно нас вывести отсель до места через Черную речку ко хоромам Чоргунским. А далее мы с Василём пеши справимся. Сдюжишь, а?
Татарин пожевал губами, помолчал, обдумывая просьбу Кудеяра, а потом утвердительно кивнул, мол, ладно.
– Поди и сладили, – обрадовался Кудеяр, – однако ж не забудь нам по лепешке передать. Твоя дочь Фатима скусные лепешки печет!
Старик только вздохнул.
– Шайтан ты, Кара! Пошто моя тебя не противится?
– Тако старость свою хочешь сытной делати, – во весь рот улыбнулся Кудеяр, – пади, пади же. А Бог даст, свово не упустим.
Глава II
Женин сон
1
Утолив голод, Петя милостиво разрешил:
– Ну, а теперь, Женька, валяй, рассказывай свой сон.
Женя хрустнула напоследок огурцом и, дожевав ломтик копченой колбаски, деланно прокашлялась и предупредила Кирилла:
– Буду говорить только то, что помню. Не перебивай и не поправляй. Потом добавишь, если я где-то ошиблась.
Руданский в знак согласия поднял вверх руки, и Женя стала рассказывать свой сон.
– Вначале мы с тобой прошли поляну, посреди которой стояло одинокое дерево. Возможно, яблоня. Странное место, как мне показалось. А потом пошли по тропе вдоль обрыва. Шли очень долго…
– Постой, постой, – перебил ее Руданский, – мне кажется, ты пропустила начало. Когда упала и расшибла себе подбородок.
– Фу ты! – вырвалось у Жени, – совершенно верно. Вначале я вся разбилась в кровь, и ты прикладывал мне примочки. Я даже дрожать стала… Но потом боль приутихла.