Жизнь в квадрате. Роман. Бенуа Клеман
становились влажными руки, когда Симфони рассказывал ему эту щемящую душу часть его истории.
Лори тоже покинула его без предупреждения в то время как, по его мнению,
они переживали моменты невероятного единения чувств. Он знал, что эти напряженные минуты были, главным образом, той формой ослепления, которая позволяла ему избежать реалий жизни. Иллюзия стать другим неизбежно появилась благодаря именно ей.
Между тем, Жюльен наглядно представлял собой бесталанного человека в математике любви, не способного понять степень хрупкости счастья, смешения ощущений, иногда очень простых, но которые легко могли стать сложными.
Поскольку он находился в конфронтации, ему казалось, что гораздо легче оставить свои заблуждения в данном состоянии и нивелировать горы, которые загромождали течение его жизни. Спасти свои собственные иллюзии, это ли не самый большой фокус, в который кудесник играл сам с собой?
— Вы никогда не рассказывали, почему в тот день вы поехали в Квебек, – поинтересовался он, чтобы попытаться отклонить траекторию хода его мыслей. Симфони на мгновение прервал свой монолог, чтобы немного подумать, а потом продолжил свой рассказ, не внеся даже элементарных объяснений. Жюльен уже привык, что его вопросы остаются висеть в вечной пустоте, и слышать продолжение рассказа в хорошо продуманном повествовании.
Симфони упоительно рассказывал свою великую историю любви и не разрешал никому и никогда менять ее тональность.
— Я все сделал для того, чтобы вновь найти ее в тот день… К несчастью, на стойке администрации отеля мне не смогли помочь, комната была зарезервирована комитетом организаторов представительного фармацевтического симпозиума, который занял львиную долю номеров во всем городе…
Несмотря на мои поиски в десятках мест, где проводилось мероприятие, я не мог найти даже тени ее присутствия.
Жизнь преподносит нам иногда тайны, которые значительно превосходят наши аналитические способности, что не мешает им становиться достоверными фактами, которые нам кажутся необъяснимыми… Я знал, что Дафне никогда больше не покинет мое сердце, с той же уверенностью, как в детстве я сделал музыку образом моей жизни и ни разу в этом не усомнился…
VIII
Рафаэль брал уроки фортепиано уже более двух лет и теперь все вокруг поняли и могли сказать хором, что появился виртуоз. Маленький ребенок десяти лет жил только ради музыки, которая погружала его в мир звуков. Между тем, больше всего он обожал время после полудня в воскресенье с тех пор, как он начал ходить к Сэму, чтобы познать магию импровизации. Он находил чарующим, когда старый контрабасист играл, с ничем не примечательным видом, потом давал в этом пространстве свободу мелодии, не нарушая при этом последовательности аккордов. Он мог бы сравнить джаз с игрой в Лего, которую он обожал, чьи детали, несмотря на свой цвет и определенную форму, позволяли создавать самые невероятные музыкальные аранжировки. Он