Имперский рубеж. Андрей Ерпылев
князь уже не слушал его, устремившись к выходу. За не столь уж долгое знакомство он хорошо узнал характер юного корнета. И ожиданиями того, что столь пылкая натура пассивно воспримет подобный удар, себя не обманывал. Бежецкий мог вызвать соперника на дуэль, убить его, убить себя, но только не лежать в постели, подвергая себя самоуничижению и притворяясь больным. Два молодых человека сблизились именно потому, что в младшем старший видел себя и считал, что знает все его действия на шаг вперед.
Протянув руку к звонку, Дмитрий вдруг увидел, что дверь прикрыта неплотно. Сердце его рухнуло, и, не совсем понимая, что делает, он, недолго думая, ввалился в чужое, в общем-то, жилище, словно во вражеский блиндаж. Разве что без обнаженного оружия в руке.
В квартире царила тишина, нарушаемая лишь капающей где-то далеко водой, должно быть, из неплотно прикрытого крана. Но Вельяминову сейчас любой звук действовал на нервы. Мимолетно заглянув в пустые кухню и ванную, он пронесся по длинному, как кишка, полутемному коридору, типичному для петербургских «доходных домов», и замер на пороге гостиной, не в силах пересечь незримую черту.
Ему явственно виделся Саша, лежащий с запрокинутой головой в кресле, сразу облюбованном им по вселении, пистолет, валяющийся на полу у безвольной руки, и покрытая багровыми потеками стена позади. Однажды поручику уже приходилось видеть подобное, когда один из его закадычных друзей, весельчак и заводила, не сумел разобраться со свалившимися на него проблемами… Дмитрию даже почудилось, что он чувствует пряный запах крови, мешающийся с острым ароматом сгоревшего пороха в причудливый коктейль. Запах, преследовавший его почти год…
Он пересилил себя и шагнул в комнату, первым делом сконцентрировав взгляд на блестящем никелированном «браунинге», сиротливо лежащем на краю стола. А вот его хозяина, склонившегося над какой-то бумагой, разве что не высунувшего язык от усердия, будто прилежный гимназист, он даже не заметил в первый момент, всецело увлеченный тем фактом, что оружие как будто и не применялось по назначению.
– А-а! Митя! – поднял голову от своего занятия «писатель». – Добрый день. Хорошо, что вы зашли. Скажите, можно так выразиться в официальной бумаге?..
Он, дирижируя авторучкой в воздухе, прочел:
– «В связи с желанием послужить Отечеству в чем-то более реальном, чем служба в столице России».
– Все зависит от того контекста, в котором данная фраза звучит. – Вельяминов расстегнул шинель, бросил на стол фуражку, намеренно накрыв беспокоящий его пистолет, и подошел к другу, вновь склонившемуся над бумагой. – Вполне возможно, что она там – к месту. Дайте-ка почитать!
– Но я еще не закончил! – по-детски протянул корнет, пытаясь удержать листок, неумолимо вытягиваемый у него из пальцев.
– Ничего-ничего, я пойму… Так. Прошу перевести меня, корнета Бежецкого Александра… та-та-та… из гвардии в действующую армию, в связи… Что-о-о?!!
Князь лихорадочно пробежал прошение до конца и уставился на безмятежно улыбающегося молодого человека:
– Вы с ума сошли?..
Недавно