Имперский рубеж. Андрей Ерпылев
на выходе отобрал!
– Пусть рыдает в ваш мундир.
– Бежецкий, подставьте плаксе правое плечо – у вас там погон сухой. Это будет по-христиански…
– Возьмите, сударь, – серебряным колокольчиком прозвенел над ухом Александра ангельский голос. – Он чистый, возьмите же…
Александр обернулся и обмер: позади него стояла девушка такой красоты, какой просто не может быть у существа из плоти и крови. И это небесное создание ручкой, затянутой в полупрозрачную кружевную перчатку, протягивало ему невесомый платочек. На какой-то миг пальцы молодых людей соприкоснулись и…
– Очнись, Саша! – Бекбулатов похлопал по плечу друга, неотрывно глядевшего вслед отъезжающему «Руссо-Балту». – Эта птичка не для нашего курятника. Скрепи сердце и вернись на грешную землю.
– Я ее знаю, – пробасил могучий Ардабьев. – Это дочь товарища железнодорожного министра Головнина. Настенька. Пардон, Анастасия Александровна.
– Только не говорите, мон шер, что вас с ней что-то связывает! – подколол великана Бекбулатов, деликатно подергал намертво зажатую в руке друга кружевную тряпицу и, поняв, что извлечь ее невозможно, отступился. – Я готов поверить во все, что угодно, вплоть до вашего родства с королем Швеции… А что такого, господа? Викинги легко добирались до родины нашего Гаргантюа![3] Но в такую невероятную возможность…
– Вовсе нет, господа, – засмущался силач. – Просто одно лето папенька снимал дачу под Гельсингфорсом неподалеку от их дачи и…
– Так ты, Леонид, своими глазами видел сию нимфу загорающей? Или даже купающейся? Не томи, расскажи, как она! Мы все внимание! Право же, господа, давайте попросим!
– Нам было по десять лет, балбес, – надулся простодушный Ардабьев.
– А это ничего не меняет! На Востоке в этом возрасте девушка уже может выйти замуж. Да-да, Леонид. Это непреложный факт. Не томи, как она?
– Ты иногда просто несносен, Володя, – досадливо махнул рукой поручик и грузно уселся в автомобиль, качнувшийся под его весом.
Гусар тут же потерял интерес к этой истории, тем более что в своих шуточках и подколках он знал меру, а его лучший друг смотрел вслед давно скрывшемуся авто, уносящему красавицу, ТАКИМИ глазами.
– Так мы едем к цыганам, господа?
Юные офицеры загомонили и принялись рассаживаться по терпеливо ожидавшим экипажам. Остался стоять один лишь Бежецкий, так и не выпустивший из руки платочек.
– Ты едешь? – тронул его за плечо Бекбулатов. – Или как?
– Или как, Володя, – покачал головой Саша. – Вы уж без меня.
– Влюбился, – констатировал гусар. – Не могу одобрить, конечно, но… Как знаешь.
Кавалькада медленно покатила прочь, и Александр расслышал сквозь приоткрытое окно автомобиля, как голос Сальского затянул:
– Когда б имел златые горы…
– И реки полные вина… – подхватил могучий хор.
Платочек действительно был невесом и пах фиалкой…
– Право, господа, – старший унтер-офицер