Вебсик. История первая. Испытательный срок – История вторая. Мозаика на полу. Юрий Грум-Гржимайло
Влада заставила пса потерпеть, пока она приводила его в порядок, вынимая колючки из бороды, усов и боков, а я с наслаждением слушал их диалог.
«Мне тут кое-что показала Джека, – сообщил Пусь. – Но с той лужайки всего не увидишь»
До меня наконец дошло, что та лужайка была прямо связана с новыми способностями Пуся, о чем я его и спросил.
«Ну да, – ответил тот. – Это лужайка для наших с Джекой детей. Вот она вернется, и мы займемся. Она тоже из собакисов».
Как дальше выяснилось, все собачье многообразие, помимо размеров, у Пуся делилось на две категории – просто собаки, которые бегали, лаяли и кусались, и собакисы, которые бегали, лаяли и кусались тоже, но с умом. Я ехидно сообщил Пусе, что ему надо подумать о робоколяске, если он не хочет сам толкать люльку с семью-десятью своими отпрысками.
«А вы на что? – ответил пес. – Плох тот собакис, который не выдрессирует, как надо, своих хозяев».
Тут загудел мой коммуникатор. Я на всякий случай снял обруч с головы и принял вызов.
Звонил Слава.
– Юрий, Влада у вас? – после краткого приветствия спросил он.
– Да, вот она, рядом, – ответил я, включая спикер, чтобы все слышали разговор.
– Хорошо, не отпускай ее никуда. Тут шарахи всю округу забрасывают хронокаплями, это очень опасно, но вы там на горе в безопасности, там стазис в башне замка, я знаю про него. Мы не сразу сообразили, но сейчас все эвакуировано и район полностью закрыт. Есть потери. У меня тут один легкий коптер дома есть, на нем отправляю к вам Марту с хронодетектором, сам поднимусь пешком… Юрий, если что – береги Владу…
Связь оборвалась.
Влада спрятала лицо у меня на груди. Она обхватила меня руками, не плакала, но плечи дрожали. Я прижал ее к себе, потом взял в ладони ее лицо. Ободок с зелеными кристаллами царственно, как корона, прижимал ее черные волосы, огромные и бездонные темно-карие глаза, казалось, всасывали целиком всю мою душу, убирая последние сомнения и опуская к приоткрытым губам…
– Мы вместе, – тихо сказал я. – Понимаешь, вместе. Как на том море. Любимая…
Так мы и застыли на краю круглой лужайки, а сбоку нас за ноги обнимал вставший на задние лапы Пусь…
Меня поймет только тот, кто хоть раз оставался наедине с огромным миром и своей любовью, нежный поток которой смывал все преграды, делал возможным невозможное и вероятным – невероятное. Мир может осуждать, рушиться, может быть все что угодно, но это мгновение – выше всего. Все мои прежние встречи с женщинами убедили меня в том, что лучше быть одному, чем одному вдвоем, мне никогда не было скучно с самим собой, а в обществе Пуся и вообще скучать не приходилось, но эта юная девушка, сама только что вышедшая из детства в юность, за несколько дней или мгновений перевернула все. В ушах мне слышался шум прибоя…
Влада первой прервала короткую идиллию. Она легко чмокнула меня в нос и выскользнула из моих рук надевать свои кроссовки. Я надел опять обруч и услышал Пуся. Пес призывал