Ловец женщин. Наталия Великанова
соседним столиком сидели двое. Они были молоды (может, года на три старше её), опрятно одеты. Лица чисто выбриты. Кажется нормальные парни. Наверное, у них и нормальная работа была. Только подозрительно, что их двое. Семья?
Позади старенького диванчика стоял ещё один. Парень облачился в полное обмундирование артиллериста, и лицо его в полумраке светилось. Радиации нахлебался? Хотя какая разница? Она не любила военных. Помнила, как они уводили мать: не дали им нормально попрощаться, подгоняли и размахивали бластерами. Уроды! Впрочем, они были ловцами. Отвратительнее созданий на земле пока не завелось.
Ладно, что у нас там ещё? За столиком в углу симпатичный парень: светлые волосы, черты лица резкие. Точёный подбородок и аристократический нос. Этакий Адам Уорнер [24], адвокат. Как он отнесётся, если она подсядет к нему?
Тот, в дальнем конце барной стойки, тоже подходил, хотя его взгляд, устремлённый на посетителей, предупреждал, чтобы занимались своими делами и ни в коем случае не лезли к нему. Сразу видно, серьёзный. И крепкий. Одежда у него интересная: запылённый плащ, рубашка, каких уже лет пятьсот не носят, закутанные плечи, капюшон со знаком, похожим на дракона. Одна рука с протезом только. Наверное, воевал. Протез не как у Остапа: современный, даже пальцы двигаются. Может, робот?
Вот сколько вариантов, хочешь человека выбери, хочешь киборга, хочешь вояку, а ты ждёшь какого-то писаря!
Интересно, кто из них приехал на новеньком гильдере?
Маруся поочередно глянула на каждого. Парочка, одиночка за диваном, симпатяга, крепыш за стойкой. Никто не подходил.
Она как раз остановились на последнем, когда взгляд незнакомца сверкнул из-под капюшона.
Отчетливо тревожное чувство сдавило Марусе горло. Его зрачки расширились, проглотив её. Она не совсем понимала, что означал этот пронизывающий взор. Тёмные очи жгли как свежие царапины. Чужак наблюдал исподлобья. Так пристально, как будто был генотипированым сканером.
Хищник. Она бы не рискнула протянуть ему руку, окажись он даже среди её близких друзей, если бы таковые имелись.
Они смотрели друг на друга, не отрываясь. Глаза чужака впивались столь напряжённо, что казались пылающими. Она искренне удивилась, что этот взгляд не оставил на ней обугленный след. У неё мелькнула нелепая мысль, что он мог видеть сквозь одежду. Он понял? Догадался, что она девушка?
Марусю прошиб холодный пот.
Ей стало страшно. Так, словно в самом низу живота образовалась маленькая воронка, которая мгновенно высосала из её существа всю смелость. Маруся замерла, чувствуя, что сердце забыло, как работать. Он усёк! Узнал в ней женщину!
Невероятным усилием воли она подавила желание вскочить и броситься к двери. Не могло этого быть! За последние три года никто не рассмотрел в ней особы слабого пола! А-а-а!
Возьми себя в руки!
Медленно (очень медленно!) она отвела взор, усердно изображая на лице безразличие. Она чувствовала капельки пота, скопившиеся в ложбинке груди и на животе. Мамочка, милая, помоги мне!
Почему
С. Шелдон «Гнев ангелов»