Боги ушли, твари остались. Михаил Рогожин
возникавщие от движений Аделии, убаюкали его сознание, и Франц провалился в спокойную тягучую бездну сна.
Глава пятая
Аделия проснулась с улыбкой. Она давно не чувствовала себя такой бодрой и свежей. Повернулась на бок и не обнаружила обычно храпящего рядом Франца. Его подушка оказалась не примята. «Может, поэтому так хорошо спалось?» – подумала она и приподнялась на локтях. Франц сидел в кресле с поникшей на грудь головой. Тело казалось безжизненным. Аделия вскочила на ноги и подбежала к нему.
На ковре перед Францем валялись пустая бутылка из-под обстлера и стакан. Сам он дышал ровно и тихо, что говорило о глубоком спокойном сне. «Это же надо так напиться?!» – Но вместо возмущения она почувствовала к нему жалость. Она погибнет за любовь. А он за что? За родину? Но разве так нужно погибать за родину?
Аделия проскользнула в ванную комнату. Быстро приняла душ, надела легкое шифоновое платье, убрала волосы в пучок на затылке и, стараясь не шуметь, вышла из номера. Сердце её колотилось, словно она задумала побег. На самом деле, никаких планов у неё не было. Просто захотелось свободы. Вдохнуть полной грудью утреннюю свежесть и утвердиться в принятом вчера решении.
В холле отеля толпилось много военных, как по команде устремивших на неё заинтересованные взгляды. Она с независимой улыбкой прошла мимо. Её путь лежал всё в тот же парк Тиргартен. Как преступника тянет на место преступления, так и её влекло туда, где она приняла окончательное решение – не предавать свою любовь. Вот только скамейка, на которой они вчера сидели, была занята какими-то ветеранами. Пришлось искать уединения среди уцелевших еще рододендронов. Эти кусты, радостно кричащие распустившимися бутонами многочисленных расцветок и оттенков, рождали в душе Аделии детский восторг. А ведь всего несколько дней назад, при взгляде на них наворачивались слёзы. Сегодня же она готова была броситься на колени, обнять кусты и зарыться лицом в их буйное цветение. Не сдержавшись, сорвала один ярко-малиновый цветок и спрятала в ладонях. Села на скамейку, любуясь им словно драгоценным посланием из другой жизни.
Умирать не страшно тогда, когда ощущаешь смерть как очищение. Столько оседает в душе страшного, грязного, гнусного, когда её безжалостно начинают мордовать. Ну что Аделия сделала плохого всем этим людям? Народу? Родине? Она же влюбилась не во врага, не в убийцу, а в прекрасного лётчика, которого её страна пригласила как друга, доверила летать в своём небе. И за всё за это её обрекли на десять лет страданий. А теперь еще требуют, чтобы она добровольно плюнула в свою любовь. В лучшее, что случилось в её жизни. Нет… даже угроза расправы над родителями, не заставит её подчиниться. Ведь когда она погибнет, какой прок будет в новом аресте отца и матери? В стране война, кому нужны эти старики! А для них дочь всё равно давно умерла. Наверняка мама уже выплакала все слёзы…
Притупившийся страх за дальнейшую судьбу родителей помог ей преодолеть последнюю преграду к осуществлению принятого решения. Аделия достала из сумочки пачку сигарет, закурила и с благодарностью взглянула на фиолетовый куст рододендрона. Ничего красивее в жизни она больше не увидит. Дальше её ждёт