Эксцессия. Иэн Бэнкс
но славный конец – их уничтожило непредвиденным взрывом ловчей ямы, в которой поддерживалось сверхвысокое давление, как в атмосфере газового гиганта. И все же влиятельные круги местной аристократии часто выступали против членства Хамов в неформальном сообществе космических цивилизаций, мотивируя это тем, что пиршества станут скучными, если со слабыми видами обращаться снисходительно, вместо того чтобы дать им возможность проявить себя в стычках с могучей армией Хамов.
Офицер-Хам и сейчас мог вызвать обидчика на дуэль, если повод был достаточно веским – например, тяжкое оскорбление; время от времени устраивали схватки между преступниками, которых обычно связывали вместе, спутывали им конечности и вооружали серебряными ножичками – чуть опаснее шляпной булавки, – чтобы бой не закончился чересчур быстро. На таких поединках Генар-Хофен никогда не присутствовал и даже не надеялся их посетить: чужаков туда не приглашали, а места на эти бои расхватывали, как билеты на модный спектакль.
Сегодняшнее торжество посвящалось тысяча восемьсот восемьдесят пятой годовщине космической битвы, в которой Хамы впервые столкнулись с врагом, достойным уважения. Для ужина выбрали развлечения, гармонирующие с меню. При подаче рыбного блюда ловчую яму частично заполнили жидким этаном и пустили туда бойцовых рыб, выращенных специально для банкета. Пятерик с неподдельным наслаждением рассказывал человеку об этих уникальных существах с челюстями особого устройства, не позволявшими питаться обычным образом; им приходилось высасывать жизненные соки из рыбы другого вида, выращиваемой в качестве корма.
Вторым блюдом были маленькие съедобные зверьки – пушистые и, по мнению Генар-Хофена, очень милые. Они бегали по желобу, проложенному на краю ловчей ямы вровень с внутренним отверстием пиршественного стола, а за ними гналось что-то длинное, скользкое, со множеством зубов на обоих концах. Хамы веселились, ревели, тарабанили по столу, делали ставки, отпускали соленые шуточки и оскорбления, тыкали в зверьков вилками и отправляли в клювы таких же зверьков, только жареных.
Главным блюдом меню были драгончие. Пока две группы зверей (каждое размером с тучного человека и с восемью лапами) раздирали друг друга острыми как иглы вставными зубами и накладными когтями, пирующим подавали освежеванных и нарезанных драгончих на громадных блюдах из спрессованной растительности. Хамы считали это представление венцом всего банкета. Теперь каждый наконец мог воспользоваться миниатюрным гарпуном, самым впечатляющим из столовых приборов, чтобы сорвать кусок мяса с тарелки соседа и, умело подсекая привязанный к гарпуну трос (Пятерик как раз демонстрировал этот прием человеку), перенести кусок к себе на тарелку, в клюв или в щупальца, не дав ему свалиться на дно ямы с драгончими, не позволив перехватить соседу и не перебросив через свой газовый мешок.
– Прелесть в том, – говорил Пятерик, забрасывая гарпун на тарелку адмирала, отвлекшегося на неудачную подсечку, – что самая легкая добыча всегда дальше остальных.
Он