Степени приближения. Непридуманные истории (сборник). Яков Фрейдин
то есть сами по себе. В одни день, вдоволь нанырявшись среди поросших водорослями валунов и на ужин настреляв бычков из самодельных подводных ружей, два дружка Жан-Жак отправились погулять по местному рынку. Пешком туда от нашей палатки, что стояла на самом берегу моря, было минут сорок ходу.
Перед тем, как пойти на базар, мы надели на себя рубашки с тремя латинскими буквами «UPI», которые сами же на них и нарисовали. Эти буквы означали «Уральский Политехнический Институт», где я тогда ещё учился, а Жан уже его закончил. Он был старше меня на пять лет. Чтобы подурачиться, мы с ним говорили на «иностранных» языках – Жан по-английски, который он неплохо знал, а я на эсперанто, который никто, кроме меня не знал. По крайней мере на базаре, куда мы и направлялись. День был жаркий, в небе носились стрижи, трещали кузнечики и солнце пыжилось во всю свою крымскую мощь. С моря нас обдувал влажный бриз, слизывая дорожную пыль с загорелых физиономий, делая тем прогулку приятной и полезной.
Рынок был, хоть и южный, но, в отличие от настоящих восточных базаров, какой-то тихий и по-советски пришибленный. Фрукты-овощи продавались с лотков, а то и просто были разложены на земле – на деревянных ящиках или брезентовых подстилках. Меж ними озабоченно ходили курортники с тяжёлыми авоськами, приценивались к фруктам и что-то покупали. Мы с Жаном с вальяжным видом медленно дефилировали посреди рядов и через темные очки эдак свысока на всё посматривали. Иногда к нам подходили самые любопытные и наблюдательные курортники и спрашивали, кто мы такие и что эти три буквы на рубашках означают? Мы на корявом русском языке отвечали, что сокращение UPI значит информационное агентство «United Press International». В общем-то это было правдой и агентство новостей действительно было известно под такой аббревиатурой – тут мы не врали, хотя, разумеется, никакого отношения к этому агентству ни мы с Жаном, ни наши рубашки не имели. Но мы и не говорили, что имеем, так что всё было честно, без обмана. Тем не менее, на нас смотрели уважительно и за нами ходил небольшой табунчик зевак – в кои-то веки увидишь живых иностранных корреспондентов на коктебельском базаре!
Мы медленно шли по базару, а впереди нас бежала молва. Когда мы изредка эдакой небрежной походкой подходили к лоткам, на которых лежали сочные персики и груши, торговцы нам приветливо пожимали руки, широко улыбались и угощали лучшими плодами, а денег брать не хотели, хотя мы предлагали. При этом они, как по заказу, говорили нам “Карашо”, почему-то думая, что если они будут коверкать русское слово, иностранцы поймут лучше. Наевшись до отвала дармовых фруктов, мы отправились назад в свою палатку на берегу Бухты Барахты, где и пожарили на ужин бычков, настрелянных с утра.
Когда лето подошло к концу и в институте должен был начаться учебный год, я улетел обратно домой, а у Жана оставались ещё несколько дней отпуска и он решил съездить в Севастополь, посмотреть, что это за город. Там он снял койку в домике-развалюхе недалеко от центра и пошёл прогуляться по набережной. Как обычно, ему опять захотелось повалять дурака.
На