Nahuhol американца. Приключения Майкла в России. Алекс Май
в окно грозил, и кричал всякие проклятья…
Майкл быстро пристегнулся ремнем безопасности.
Красивой погони, к сожалению, не получилось. Минут через восемь Ленка трусливо и визгливо притормозила у поста ГАИ, перед которым я, само собой, сбавил скорость.
– Дерьмо! – выругался я, увидев, что из машины выскочила не Ленка, а ее мама – Антонина Михайловна, главный бухгалтер сети местных мини-маркетов.
Уф, ей лет семьдесят, не меньше… Невзирая на возраст, Антонина Михайловна резво, как гималайская козочка, побежала к гаишникам.
– Что происходит? – спросил Майкл. – Это немощная женщина и есть Ленка?
– Происходит, друг, обидное до боли недоразумение. А эта женщина породила ту самую Ленку.
Опустил стекло. К нам направлялся гаишник Виталик. За ним – в пяти метрах – семенила Антонина Михайловна. Что за род? У них что? В геноме прописаны кляузы?
– Привет, Саня, – сказал Виталик. – На тебя жалуются. Зачем Антонину Михайловну преследовал?
Тут он заметил Майкла, нахмурился.
– Это кто? – официальным тоном спросил он.
– Гость, из Америки, – сказал я.
– Майкл, ученый-историк, – представился Майкл.
– Зачем ты ей кулаком грозил? – игнорируя его, спросил у меня Виталик.
– Я думал там Ленка едет.
– Ленка? – излишне высокочастотно взвизгнула Антонина Михайловна. – Так ты за Ленкой гоняешься?
– Очень мне нужна ваша Ленка. – Я пренебрежительно ухмыльнулся. – Просто хотел показать ее гостю из Америки, ну, как раритет. Как памятник тридцать седьмому году! Впрочем, пусть на вас посмотрит.
– Что?! Я – памятник?! Какому гостю? Из какой Америки? Ты пьяный!
– Цыц! – рявкнул Виталик. – Саня, ты завязывай таким тоном… А Ленка что натворила?
– Да так… – Я замялся. – Ну, как всегда, застучала. Понимаешь? – Я попытался придать лицу больше многозначительности. – Ну…
– Все понял, – улыбнулся Виталик.
– Сговорились? – прокричала Антонина Михайловна. – И ты, оборотень поганый, туда же… – Она замахнулась на Виталика сумочкой.
– Выбирайте выражения, гражданка. – Виталик снова нахмурился. Степень нахмуренности его лица, его окраска, приближались к критической отметке, за которой подразумевался гнев, а там уже и до животной ярости недалеко.
– Ладно, Виталик, нам пора. А то с самого утра до монастыря едем, а доехать не можем.
– Счастливого пути, – сказал Виталик. – И не пей за рулем.
– За рулем неудобно пить, – ответил я. – Тесно.
– Ты знаешь этого полицейского? – спросил Майкл, когда мы отъехали от поста, оставив разошедшуюся Антонину Михайловну наедине с Виталиком.
– Я тут каждую собаку знаю. Городок-то маленький.
Он улыбнулся:
– Это хорошо. У нас в Нью-Йорке такое нереально.
– Кто бы спорил! – согласился я. – Но в этом есть и минусы, очень