Эпоха пустоты. Как люди начали жить без Бога, чем заменили религию и что из всего этого вышло. Питер Уотсон
странах, чаще равнодушно относятся к традиционным религиям с их вождями и институтами и менее склонны участвовать в духовных практиках. «Люди, выросшие в условиях относительной безопасности, лучше переносят неоднозначность и меньше нуждаются в абсолютных и жестко предсказуемых правилах, которые дают им религиозные санкции».
Понятно, что улучшение условий для безопасного существования снижает значение религиозных ценностей, но – и здесь мы наталкиваемся на одну проблему – в то же время снижает уровень роста населения в постиндустриальных обществах. Так что в богатых странах растет значение секулярных ценностей, но уменьшается популяция. В то время как страны победнее, напротив, больше держатся за религиозные ценности, а также в них гораздо выше рождаемость, что увеличивает численность населения (таким образом, поддерживая бедность).[15] Ключевая задача практически всех традиционных религий – укреплять семью, «поддерживать в женщинах желание иметь детей, стремление оставаться дома и заниматься их воспитанием, а также запрещать аборты, разводы и все, что не способствует повышению рождаемости». Таким образом, не стоит удивляться тому, к чему приводят эти две взаимосвязанные тенденции: богатые страны становятся все более секулярными, но мир в целом – более религиозным.
Трансцендентное или бедность?
Из сказанного выше следует несколько выводов. Во-первых, мы вправе сказать, что первоначальная теория секуляризации была верна, но многие общества не идут (или не умеют идти) тем путем индустриализации и урбанизации, которым идет Запад. Во-вторых – что, вероятно, еще важнее, – мы теперь видим, что религию следует понимать скорее как «социологический, а не теологический феномен».[16] Хотя Питер Бергер и другие авторы уверяют, что основным элементом веры и соответствующего опыта является «трансцендентное», более важные факторы, объясняющие религию, – это бедность и низкий уровень безопасности. Все это в совокупности с данными ПРООН – согласно которым пропасть между богатыми и бедными странами продолжает расширяться, а вместе с тем снижается уровень безопасности существования в пятидесяти с лишним странах – говорит о том, что «успех» религии есть на самом деле побочный продукт неудачной попытки некоторых стран пройти модернизацию и повысить уровень безопасности своего населения. При таком понимании экспансия религии для нас как для всемирного сообщества, готового оказывать поддержку нуждающимся, не повод гордиться – и торжество по поводу религиозного возрождения оказывается чем-то неуместным.
Есть еще одна более тонкая вещь. Когда мы вглядываемся в «букет» религий, которые ныне пышно расцветают, когда мы присматриваемся к их богословским, интеллектуальным и эмоциональным особенностям, что мы видим? Мы видим, во-первых, что давно укоренившиеся церкви – то есть институты с разработанным богословием, что часто мало связано с «трансцендентным», – теряют