Жизнь длиною в лето. Часть 2. Наталья Брониславовна Медведская
колки. Его тёплый баритон заставил стихнуть все разговоры.
Ты мне снишься, чужая женщина6
Твои руки, глаза и волосы…
Завладев моей ночью полностью,
Ты мне снишься, чужая женщина.
И ресницы твои – иголочки –
Я целую во сне украдкою,
Называю лесною ёлочкой,
Непонятной моей загадкою.
Но во сне лишь так близко милая,
Дорогая, родная женщина.
Забываю в ночи, любимая,
Что давно ты с другим обвенчана.
А на утро хлестнёт вдруг холодом:
Где ты, боль моя бесконечная?!
В мире надвое вдруг расколотом,
Ты моей только снишься женщиной.
Кармель сглотнула комок в горле. Голос Феликса, музыка и нежно-горькие строки романса всколыхнули в ней бурю чувств.
– Для меня так слишком сентиментально, – заявил Тимур. – Но, видимо, для Кармель то, что надо. Вон как глаза у неё заблестели.
Кармель разозлилась.
– Да, меня тронул романс – это высокая поэзия.
– Да ты просто чувствительно-слезливая дамочка, как и остальные, – фыркнул Тимур, показывая на Иру с Мариной. Вон даже у Лены глаза на мокром месте. Только Лина молоток, на это не купится.
Лина Снегирь обняла себя руками. На этот жест моментально среагировал Антон Доля. Он накинул куртку на обнажённые плечи девушки.
– Тимур, а мне тоже эта песня нравится. – Сашок сердито посмотрел на своего кумира, но демонстративно пересел к девушке ближе.
Марина засмеялась.
– С таким защитником тебе ничего не страшно. Жаль, Сашуля темноты боится.
Кармель встала с бревна.
– Спасибо за гостеприимство. Спокойной ночи.
Сашок хотел подняться.
– Я провожу.
Кармель положила руку мальчишке на плечо.
– Нет необходимости. Кирилл, ты не мог мы дать мне мазь.
Никонов вскочил на ноги.
– Надо было сразу напомнить.
Через минуту он вернулся.
– Пошли в штаб, там светлее. Осмотрю руку.
Лежа в палатке, Кармель какое-то время еще прислушивалась к голосам у костра. Феликс спел ещё пару песен, потом зазвучал незнакомый голос. Кармель села в кровати, заворожёно внимая мягкому тенору. Не сразу узнала «Прощание»7, эту песню она слышала в одном старом фильме, название которого давно стёрлось из памяти, а вот слова и напев запомнились.
Дан приказ: ему – на запад,
Ей – в другую сторону…
Уходили комсомольцы
На гражданскую войну.
В палатке проявилась Катя.
– Хорошо поёт. Мы эту песню часто пели с девочками на поле. Спел бы он ещё «Щорса8». Это моя самая любимая.
Кармель легла в кровать.
– Кать, а кто сейчас пел?
– Вредный монгол кто же ещё. Но я не ожидала, что он порадует меня нашими песнями. Жаль, ты ему не нравишься, – посетовала призрачная девушка.
Кармель прихлопнула комара на щеке.
– А может, наоборот, как женщина нравлюсь, а как человек нет. Вот он и цепляется по любому поводу.