Срыв (сборник). Роман Сенчин

      Как обычно, пьянел Елтышев медленно. А сегодня и не пьянел вроде бы, а тяжелел душевно. С каждой рюмкой застолье становилось всё неприятнее, гости – какими-то случайными, ненужными. Раздражало, как жадно ест Юрка, без хлеба, как, не дожидаясь остальных, никому не предлагая, наливает водку и глотает, глотает… «Дорвался». Раздражали периодически взрывающиеся восторги в адрес погоды:

      – Благодать-то какая! Это хороший знак: боженька свадьбу нашу солнышком благословляет!

      – Да-да! Погода – прелесть, что и говорить!..

      Николай Михайлович нащупал в кармане пиджака сигареты. Отошел к калитке. В закрытой широкой доской будке заворчала собака. «Собаку надо бы завести, – тут же кольнула мысль, – машина без призора ночами. Дождемся однажды…»

      За столам опять стали скандировать:

      – Горь-ко! Горь-ко!

      Артем с Валентиной устало приподнялись, не обнимаясь, поцеловались кончиками губ. Гости захлопали, зазвенели бокалами и рюмками… «И где им, хм, первую брачную проводить?..»

      – Николай Михайлович, – оказался рядом муж Хариной, высокий, сухой, совсем не похожий на деревенского мужчина, которому очень пошли бы очки. («Да он ведь из города», – вспомнил Елтышев.) – Сигареткой не угостите?

      Елтышев дал сигарету.

      – И зажигалочку…

      «Ни говна, ни ложки», – вспомнилось выражение, которое часто слышал от сержантов на дежурстве.

      – Как там с пилой? – спросил.

      – Да вот никак контейнер дойти не может! – с готовностью возмутился Харин. – Каждый день звоним, ругаемся. Не дай бог потеряли.

      – Я уже подпол копать собрался. Молодых же селить где-то надо… Дом строю.

      – Да-да, правильно. А вы руками, что ли, копать будете? Я могу с трактористом договориться. В Захолмове у меня приятель на «Беларусе» с ковшом работает. А? Полчаса работы.

      – И сколько это будет стоить?

      Харин как-то нервно дернул плечами:

      – Так сказать не могу. Договоримся… В пару сотен, думаю, уложимся.

      Глава десятая

      После свадьбы что-то важное сломалось в семейной жизни. Надламывалось и раньше, постепенно: сначала посадили младшего сына, потом завели уголовное дело и уволили мужа, потом квартиру отобрали, а теперь – теперь вот и Артем, так долго державшийся за родителей, слишком долго, как казалось, всё продолжавший быть беспомощным ребенком, вдруг взял и ушел. Откололся. И в самый нежелательный для этого момент.

      Поселился с женой у Тяповых во времянке. Зимовать там было холодно, но с мая по октябрь жить вполне возможно. Тем более нашелся обогреватель – старенький, тарахтящий «Вихрь», выдувающий из зарешеченного отверстия струйку горячего воздуха.

      У родителей Артем после свадьбы появлялся редко, да и то, кажется, лишь затем, чтобы взять денег…

      Восемнадцатого