Тамагочи. Валерий Качаев
это уже ребятня постаралась, накалякала. А исправить некому. Здесь все под снос. Никому ничего не надо. По мне, если честно, пускай бы так и оставалось; бывшие названия улиц стали уж больно пафосными для убогих гнилушек. «Радужная», например. Та, на которой мы с вами встретились. Немножко не клеится с местом. Не правда ли? – парень обернулся, окинув калечным взглядом оставленный позади поселок. – А ведь когда-то с них, с этих самых бараков, начиналась жизнь нашего комбината. Народ приезжал сюда на время, а оставался навсегда. Хотя старожилов сегодня вряд ли тут найдешь. Сейчас это обиталище бомжей и маргиналов. То самое дно, куда, по разным причинам, опускаются люди из некогда сытой жизни и более престижных районов.
– А вы каким образом?..
– Я-то?.. Я по работе.
– Спасибо огромное, дружище! – поблагодарил своего попутчика Сергей.
– Пустяки, – ответил незнакомец. – Было бы за что.
Гущин осторожно, словно проверяя на прочность не вызывающую доверия конструкцию, ступил на мостки и с предельной внимательностью, аккуратно перебираясь с доски на доску, стал потихоньку удаляться от своего проводника. В узком проходе между бетонной стеной и подтопленными гаражами деваться было действительно некуда. Редкие зазоры в неровном строю всевозможных металлических конструкций, ощетинившись ветками, были плотно закупорены порослью пожухлого, но еще не облетевшего ивняка. Все пространство впереди заполняла огромная пузырящаяся лужа, поверх которой тянулась узкая деревянная тропинка. На каждый сделанный шаг, потревоженная под ней жижа отвечала громким недовольным чавканьем, попутно выдавая в стороны фонтаны мутных брызг. «Когда же этот забор закончится? – злясь на нелепую ситуацию, сетовал Сергей. – Со Светой поругался зачем? Можно было и без скандала обойтись! Нервишки совсем ни к черту! Надо что-то с этим делать!» Миновав, по прикидкам, приблизительно половину пути, он вдруг, к своему еще большему негодованию, встретился с неожиданной преградой. Перед ним был участок, где отсутствовал трехметровый пролет настила, а вместо досок колыхалась рябая от нескончаемого дождя грязная лужа. С грустью в глазах Гущин посмотрел на свои потерявшие блеск лакированные туфли и покрытые серыми крапинами брюки. Затем перевел взгляд на прислоненную к одной из плит забора сучковатую березовую жердь, видимо, кем-то, уже опытным, приготовленную для преодоления данного препятствия. На раздумья потребовалось всего несколько секунд. Вцепившись в шест, Сергей что было сил оттолкнулся от деревянного настила и, на мгновенье зависнув в воздухе, перелетел на другую сторону. Но не совсем удачно – с трудом удержал равновесие; правая нога соскользнула с мокрой кромки доски, по лодыжку оказавшись в грязной воде.
«Вот черт! – сокрушаясь, воскликнул Гущин. – Вот невезуха!» Он нагнулся и поднял вылетевший из рук саквояж. Щелкнул замками изящной фурнитуры и, распахнув сомкнутые на манер кошелька латунные створки, углубился в бархатистое, плотно набитое документами нутро. Перерыв все содержимое и не найдя чистых или ненужных листков, Сергей достал из внутреннего кармана пальто белоснежный