Gothic Love. История о признающих только черный цвет. Скотт Адамс
и скорую кому-то из участниц «битвы за лавочку у подъезда». С тех пор стоит она у третьего, Роминого подъезда, и бабки дежурят, чтобы «не увели». Всегда у них наготове веники и метлы. Ведьмы, одним словом.
Рома поздоровался с ними и вошел в подъезд. Жил он в обычной панельной пятиэтажке, на четвертом этаже. Ремонт последний раз в подъезде делался давно, стены покрывали различные нецензурные надписи, рисунки, но что-то привлекло внимание Ромы. Он остановился и присмотрелся: на стене было написано: «Готы-уроды!». Никогда прежде он не замечал этой надписи, хотя она была написано давно, но ему стало очень обидно, словно речь шла не про всю субкультуру, а про ту самую девушку, которая так ему понравилась. Рома достал из рюкзака черный маркер и закрасил слово «уроды», а ниже подписал «прекрасны». Отперев ключом дверь, он вошел в квартиру и скинул рюкзак, и, сняв верхнюю одежду, бросил ее на табурет, стоящий здесь же. Из кухни, что в конце коридора, показалась бабушка, Тамара Викторовна.
– Пришел? Мой руки, садись за стол, я суп приготовила. Картошка жарится.
– Не хочу, баб, – вскользь ответил Рома, но руки мыть пошел.
– А вещи что опять кинул? Я тебе петельку там пришила, повесь. В училище тоже так кидаешь?
– Не училище, а колледж, сколько можно повторять?
– «Колледж», скажите, пожалуйста! А когда я прошу вешать вещи на крючок, можно запомнить? Уберу из коридора табурет – на пол кидать будешь?
– Буду! – ответил Рома, надеясь, что из-за шума воды, бабушка не услышит.
– Будет он! – услышала все-таки. – Я матери скажу, чтобы новую куртку тебе не покупала, раз не бережешь.
Рома ничего не ответил и старался особенно не вслушиваться в то, что бабушка там говорит.
– Скажу, пускай в старой ходит, ты ему новую купишь – он и ее на пол швырять будет.
– Ну, скажи!
– А вот и скажу!
– Все, отстань баб, у тебя там картошка горит.
Тамара Викторовна наспех повесила куртку и побежала на кухню открывать форточку, так как вся кухня наполнилась дымом и запахом горелой картошки. Рома прошел на кухню и сел на стул.
– Ну, ты глянь, куда ее теперь? – спросила она вслух.
– Выбрасывай, что делать-то?
– Выбрасывай! Мы в войну голодали, а вам все выбрасывай. Сейчас посмотрю, может что получится тебе на второе.
– Да не надо баб, выброси или сама ешь, я не буду.
– В училище поел?
– Не училище, а колледже. Да, поел.
– Знаю я, как ты поел. Все батончики свои эти и колу.
– И что? Не хочу я есть.
– Потому что аппетит перебил, вот и не хочешь. Давай хоть первое налью?
– Да не надо баб, сама поешь, я потом с мамой.
– Ну как знаете, – обиделась бабушка, выбирая из сковородки уцелевшую картошку.
Вечером вернулась мама. Войдя в квартиру, она