Командир Гуляй-Поля. Валерий Поволяев
в карцере побывать, господин капитан?
– Не хочу, – сказал Махно и подал второй сигнал на соседнюю бричку.
Марченко приник к пулемету, дал поверх всадников, очень низко – жар пуль заставил людей пригнуть головы, – длинную очередь.
Махно выпрыгнул из тачанки. Скомандовал:
– Слезай с коней и складывай к ногам оружие, господа хорошие!
Конвой Мазухина незамедлительно подчинился команде.
– Я – начальник уездной варты… – не выдержав, вновь взвизгнул штабс-капитан.
– А я – личный посланник гетмана Скоропадского, – спокойно произнес Махно. – Еду в Екатеринослав с ревизией – в Киеве никак не могут понять, чем вы тут занимаетесь.
Мазухин поперхнулся. Лицо его враз сделалось потным: он не ожидал встретить в чистом поле личного представителя гетмана Скоропадского – человека, который был могущественнее его.
– Извините, господин капитан, – потерянно пробормотал Мазухин, помял пальцами плоские черные усики.
Махно специально разыгрывал этот спектакль – вдруг начальник уездной варты знает нечто такое, чего не знает он, – какие-нибудь секретные планы австрийцев, либо еще что-то, остановил взгляд на обескураженном лице штабс-капитана с дергающейся левой щекой, проговорил ленивым тоном:
– Расскажите в нескольких словах, чем занимается уездная варта?
Штабс-капитан подобрался.
– Уезд у нас рваный, дырка на дырке, сплошная беднота. Все время приходится ловить червей, вылезших из навозной кучи, и загонять обратно, в навозную же кучу. Недавно целая банда объявилась во главе с неким Ермократьевым… Не слышали про такого?
Вместо ответа Махно неопределенно выпятил нижнюю губу.
– Пришлось усмирить, – продолжил Мазухин. – Часть червей уползла обратно в навозную кучу, часть развешали на деревьях. Жаль, что самого Ермократьева не прихватили – уполз, гад! – плоские черные усики штабс-капитана нервно дернулись. – Но ничего, ничего-о, я найду стервеца и привяжу ему к брюху гранату…
– То есть? – Махно усмехнулся неопределенно.
– Все очень просто. Привязываешь к брюху человека гранату и выдергиваешь чеку. В результате кишки в одну сторону, переломанные ребра в другую, яйца – в третью, и все это купается в большом облаке крови. Зрелище, доложу я вам, впечатляющее.
Махно повел из стороны в сторону головой, расстегнул крючки кителя – ему неожиданно сделалось тяжело дышать, внутри вспыхнул и тут же погас огонь.
– М-да, – пробормотал он, – зрелище, говорите, впечатляющее…
– Для Ермократьева я специально вожу с собою гранату, при первой же встрече и привяжу к кишкам, – штабс-капитан не выдержал, засмеялся.
Ермократьев, сидевший на сером жеребце, навис низко над пролеткой, в которой находился Мазухин, и, не стерпев того, что слышал от штабс-капитана, прохрипел яростно:
– Ах ты, гнида паркетная!..
– Чего-о-о? – Штабс-капитан поспешно выпрямился, разом увеличиваясь в размерах.
– То,