Тени. Что чувствуешь, когда тебе ломают жизнь?. Валя Шопорова
врачи говорят, что за стеной никого нет и никто там не может кричать. Они издеваются надо мной! Издеваются, потому что я слышу эти крики! Слышу! Мамочка, умоляю тебя, забери меня! Забери! Почему вы не слышите меня?
Мама, я схожу с ума! Я боюсь, мама!
Я очень тебя люблю, люблю Макея, прошу вас, заберите меня отсюда».
Письмо от 2 октября 2007 года:
«Мама, прости меня, думаю, ты уже знаешь о произошедшем. Мне жаль, что твоя дочь столь ужасна, но я не могла иначе. Мама, прости меня, но после того, что со мной случилось, я никого не могу к себе подпускать, никого чужого, а она не понимала…
Она не послушала меня, мама. Она – новенькая медсестра, пришедшая осматривать меня. Я сказала, что не буду раздеваться, грубо сказала. Мама, пойми меня, я только проснулась на тот момент, да, мам, я почти всё время сплю. Мне снился ужасный кошмар – один из тех, что мучают меня днями и ночами, но я расскажу тебе об этом в следующий раз.
Мама, мне было плохо, мне было очень плохо, всё произошедшее вновь ожило перед моими глазами, я даже почувствовала ту боль… Мама, мне было не до неё! Пойми меня! А она…
Она попыталась убедить меня, а потом решила, что сможет раздеть меня самостоятельно. Это было ошибкой, мама. Я не смогла этого стерпеть, не смогла вынести! Когда я почувствовала, как чужая рука касается меня, начинает стягивать футболку, во мне что-то замкнуло.
Мама, это какой-то животный ужас, я вновь перенеслась в тот день, на тот чёртов пустырь, где меня растоптали. Я не понимала, что творю. Я набросилась на неё, мама, набросилась с кулаками. Она не ожидала этого. Я била с такой злостью и ненавистью, с таким остервенением, что она даже не имела возможности дать мне отпор. Я не видела её, я не чувствовала себя, а потом…
Потом меня отпустило. Мама, мне стало страшно, на самом деле страшно. Но это совершенно иной страх, нежели страх другого, это – страх себя.
Мама, я избила её. Когда я остановилась, она была вся в крови, весь её белый халатик был забрызган алыми пятнами, как и я в тот злосчастный день, она тихо плакала держать за лицо, её руки дрожали.
Мама, я смотрела на свои окровавленные, разбитые о её лицо руки, и не могла понять – кто я? Кто я, мама? Кем я стала в этой чертовой темнице? Но это был ещё не конец.
Я стояла и смотрела на неё, на её дрожащие плечи, на промокшие в крови волосы и на свои руки, которые так же тряслись. Она была такой беспомощной, такой слабой, а я… Я была сильной, мама. Прости меня.
После пятиминутного перерыва я вновь бросилась на неё, бросилась, как зверь. Да, мама, врачи были правы, я не заслуживаю нормального отношения, потому что едва ли во мне осталось что-то человеческое.
Мама, я не видела тебя более полугода, Макея больше месяца, а улицы пять месяцев. Перед моими глазами стояли лишь лица тех, кто убивал меня, кстати, мам, мне кажется, пора открыть тайну и сказать, кто это был. Это сделали: Мориц Трюмпер, Томас Ламберт, Эдвард Грейс Келли, Кит Ланге и Кайл Вебер. Теперь правда известна, хотя, мне кажется, мама, что ты давно уже это знаешь. Я