Приграничная полоса времени. Избранное из цикла «Мои современники». Ирина Соловьёва
сердце, и я еле-еле успевал записывать. О, Музы этих строк, я с вами соприкоснулся в час ночной…».
Он старался записывать все строки, которые приходили к нему и позже оформлялись в полноценные стихи, зная, что если, их не зафиксируют, они канут в небытие. Самым удобным способом для этого был мобильный телефон, в который он сразу и набирал пришедшие к нему стихотворные строки. Набирал быстро и латиницей, чтобы больше вместилось в одну смс. Рассылал такие эсэмэски со стихами всем своим знакомым, а их у него было очень много. В сентябре 2007 года поэт отразит этот факт в стихотворении «Мы живем с тобой в «ЭСЭМЭСЭРе…», назвав этот удивительный период в жизни «эрой смс». Терентий тогда удивлялся этому способу написания и распространения стихов: «Раньше, во времена Пушкина, – рассуждал он, – стихи писали в альбомах и дневниках, потом Маяковский и Есенин могли записывать свои стихи на салфетках в ресторане, а я записываю свои стихи в телефоне». В его записной книжке было до тысячи телефонных контактов и имен, знакомых и друзей, с которыми он поддерживал отношения и общение.
Я особенно ценила те моменты, когда переносила стихи из телефона в компьютер, стихотворение при этом преображалось, а я будто заново открывала его для себя. Действительно, стихотворение приобретало новые оттенки и акценты, заставляя мою душу трепетать, пробуждая в ней радость или скорбь своими строками. Позже, у нас сложилась своеобразная традиция, которая была необходима и ему и мне. После того, как набранные стихи отправлялись Терентию, он читал мне их по телефону, а я следила глазами за текстом, при этом сразу выявлялись ошибки или неточности в прочтении мной латиницы и это влияло самым существенным образом на преображение стиха. Его удивительный дар декламировать стихи производил на меня глубочайшее впечатление. Он читал стихи, ставя нужные акценты и выделяя интонационно значимые строки в стихотворении, при этом его различные тембральные голосовые окрасы высвечивали тот неповторимый авторский замысел, который поэт вкладывал в каждое свое стихотворение.
Очень часто наши встречи превращались в полноценные камерные поэтические вечера одного поэта и одного слушателя. Когда он читал стихи, ему необходимо было видеть мою реакцию на каждое свое произведение, при этом замечая все – выражение лица, глаз, отражавшие мое эмоциональное состояние. Эмоциональное воздействие стиха на меня было порой настолько велико, что я не в состоянии была сдерживать, нахлынувшие слезы. По началу, я стеснялась этого, украдкой смахивала набегавшие слезы, пока уже не было сил удерживать этот поток эмоций и плакать навзрыд. А дальше непременно было обсуждение стихотворения, Терентий пояснял, расшифровывал каждую строку в стихотворении, раскрывая герменевтику стиха, многочисленные подпланы строки и ее смыслы. Это было настолько всегда увлекательно, что некоторые его откровения к стиху, я позже по памяти записывала.