Генералиссимус. Владимир Карпов
к линии партии по очистке и, как во многих прежних делах, извратили ее до абсурда, превратив действительно в кровавую вакханалию, тоже отрицать нельзя.
Еще одно любопытное документальное подтверждение принадлежит одному из тех, кто в 20-е – 30-е годы осуществлял оппозиционную линию Троцкого. Его имя Михаил Шрейдер. Он написал книгу «НКВД изнутри. Записки чекиста» (М., 1995). Шрейдер прошел много ступеней чекистской службы и действительно все знал в ней «изнутри».
С ностальгической теплотой он вспоминает «товарищей» по карательной службе: А. Агранова (Соренсона), начальника управления тюрем Аветера, начальника ГУЛАГа М. Бермана, его зама Рапопорта, начальника Беломорских лагерей А. Когана, начальника главного управления Л. Бельского, начальника Беломоро-Балтийского лагеря С. Фирина и многих других с подобными фамилиями (которые перечислял сам автор).
С ними Шрейдер занимался расказачиванием, раскулачиванием, истреблением христианских священнослужителей: 600 000 русских людей – царских офицеров, попов и кулаков с русскими фамилиями. Шрейдер не без гордости заявляет: «В тюрьмах и лагерях с конца 20-х – середины 30-х годов был образцовый порядок».
Другие авторы – Л. Гордон, Э. Клопов в книге «Что это было?» (М., 1989) сообщают:
«На первой стадии коллективизации, конец 1929 г. – первое полугодие 1930 г., было раскулачено свыше 320 000 семей… (Если в каждой семье минимум 3 человека – это уже миллион! – В.К.). На второй стадии коллективизации – с осени 1930 г. до лета 1931 г. – репрессиям подверглись новые сотни тысяч семей… Таким образом, только в 1929–1931 гг. было раскулачено почти 600 000 семей… Можно заключить, что число арестованных, сосланных и иным образом пострадавших на протяжении (только) первых лет коллективизации, достигает 4–5 млн. человек».
Таков «образцовый порядок», который навели Шрейдер и перечисленные им сослуживцы, а Троцкий, как выяснилось, был их главный организатор, вдохновитель и опекун.
И тогда встает вопрос – при чем здесь Сталин, на которого навешивают эти миллионные цифры количества репрессий 20-х – 30-х годов?..
А что касается военного заговора – тем, кто еще сомневается в нем, нелишне перечитать приведенный выше отрывок из стенограммы судебного процесса. Никаких пыток – спокойный диалог. Нет намерения оговорить Тухачевского, лишь деловое изложение обстоятельств: существует план «дворцового переворота», намечены дата и силы, которым предстоит его осуществлять, определено, кого убивать в первую очередь.
Встает вопрос – когда все это стало известно Сталину: во время следствия, на суде или раньше?
Можно полагать, что эти и другие сведения (разговоры на квартирах) доходили до Сталина сразу же после встреч и совещаний, в том числе и тех, на которых обсуждался план контрреволюционного восстания. Регулярно и безотказно работала служба подслушивания, активно действовали разного рода информаторы.
Сталин еще даже промедлил: арестовали Тухачевского 22-го, а на Лубянку привезли 25 мая. Рисковал Сталин.