Я-муары. Откровенные истории блогера. Анастасия Николаева
движениях и врожденная грациозность.
Не было того шкафа, в который я бы с размаху не врезалась, того камня на дороге, на который бы я не упала, как подрубленный пулей боец молодой из известной песни. Вот и сейчас, перенеся центр тяжести на закинутую ногу, я не удержалась и с «протяжным криком у-у, как подрубленная ветка повалилась на траву» (это цитата из любимого диафильма про Плюха и Шваха), а я, конечно, повалилась не на траву, увы, а в воду, перевернув в процессе полета лодку с сестрой и Вованом.
Дед Фёдор, профессор и сочинитель речей для больших партийцев
И вот картина маслом: Дашка радостно погружается в прибрежную тину, Вован с истошным воплем «Где мои очки?» плескается в мутной воде. Себя я, конечно, со стороны не видела, поэтому лучше процитирую письмо моей сестры, которое она мне скинула на мыло пару дней назад:
«А еще давай рассказывай историю, как твои длинные прекрасные ноги загорали на берегу, в то время как голова с ушами каталась на лодочке, а задница мирно покачивалась на волнах».
Как видно из этого письма, чувство юмора у нас наследственное. И читая такие послания, я ощущаю наше с сеструхой родство душ!
Примерно так, как в ее письме, все и было. Только еще и дедушка носился по берегу и вопил почему-то не «Спасите моих любимых внучек», а «Какой позор! Какой позор!»
Короче, все, кроме Дашки, не оправдали моих надежд. Мой рыцарь спасал свои очки, а не меня, прекрасную, дедушка готов был отдать многое, чтобы оказаться подальше от своих потерпевших крушение внучек. Одна сестренка, радостно хихикая, пыталась уговорить Вована бросить поиски, аргументируя это тем, что без очков ему будет рядом со мной гораздо комфортнее.
Унылая, с мокрыми длинными волосами, мокрыми синими джинсами и мокрой кривой ухмылкой выползла я сама кое-как на берег. Дедуля поменял регистр чувств. Из бездушного чиновника, который только и опасается, чтобы сановитые коллеги не увидели его внучек в образе двух водяных, он опять стал любящим дедулей и поволок нас сушиться. Надо сказать, что такие эмоциональные переходы мучили его до тех пор, пока это жуткое ЦК не сдохло, и тогда чары окончательно рассеялись, и он стал просто дедушкой.
Обсохнув, мы выдвинулись гулять по кукурузным полям. Надо сказать, что к тому времени я так устала от непривычной еще для меня роли роковой женщины, что подговорила свою сестру найти початочек кукурузы поувесистее и запустить его в головешку незадачливого героя-любовника. К чести моей сестры надо сказать – она долго отказывалась, но я, как всегда, убедила бедную малышку, что это будет страшно весело. М-да, страшно-то было, весело вряд ли. Початок с густым чмокающим звуком ударился о белобрысую головушку, на носу которой красовались счастливо обретенные в пучине речной очки.
Я, не на шутку испугавшись, укоризненно изрекла: «Даша! Ты что делаешь?!» Офигев от такого вероломства, сестра с гневным воплем ринулась от нас в заросли кукурузы. Надо ли говорить, что нам пришлось долго ее искать и романтике в тот день