МЖ-2. Роман о чиновничьем беспределе. Алексей Колышевский
мой. – Отец Бернар почувствовал себя столпом веры и преисполнился желанием наставить этого заблудшего на путь истинный. – Чему нас учит вера? Вера учит нас умению быть терпимыми и прощать. Все люди друг другу братья и сестры, все вышли из колена и ребра Адамова, всех призовут на Страшный суд. Чему учит нас Церковь? Смирению и милосердию к ближнему. Прощению ближнего своего. Вам, сын мой, выпала честь явить этим заблудшим образец христианского поведения. Поговорите с ними, пустите в сердце свое, наставьте кротким словом, и воздастся вам! Воздастся… – повторил преподобный в легком замешательстве, вновь застигнутый ощущением пустоты, еще более сильным, чем прежде.
– Да, но… – Брасье, смущенный оттого, что перебил священника, словно извиняясь, молитвенно соединил ладони, – простите, святой отец, но мне кажется, что такие люди, как эти, не в силах оценить Христовы заповеди. Они для них непостижимы! Вспомните Париж, мятежи в Сен-Дени, когда они громили все вокруг, когда убивали и жгли автомобили! Да будь там сам Спаситель, кажется, и он не смог бы усмирить их с помощью одного лишь слова. Они воспринимают нашу кротость, наше смирение как слабость. И в этой стране все то же самое. Никаких отличий. Быть может, нужно бороться с ними?
– Вы должны стоять выше дикарей, сын мой. Нести им свет веры. Уверяю вас, что миссия католика всегда и везде состоит только в этом. Дикарь отступит перед христианским словом, и вы увидите, как на ваших глазах он из дикаря превратится в доброго мирянина. Наставьте этих простых и невежественных рабочих на путь истинный. Пообещайте, что последуете моему совету.
– Хорошо, святой отец, – смиренно согласился Брасье и послушно опустил голову. Священник машинально отметил про себя наметившуюся тонзурную плешивость Жан-Жака и его большие, словно лопухи, уши.
– Все мы равны перед Господом нашим, – возвел очи к потолку преподобный, – сокрушайтесь о грехах. – С этими словами отец Бернар быстро прочел положенную в таком случае молитву, отпустил Жан-Жаку Брасье грехи и проводил его взглядом до дверей костела. Торопливо засобирался домой.
Эта «история» не заинтересовала преподобного. На ходу смакуя подробности услышанного сегодня в исповедальне от иных прихожан, отец Бернар поспешил домой, где предался литературным трудам, до глубокой ночи делая записи в тайной тетради. О том, что рассказал ему Брасье, он быстро позабыл и чрезвычайно удивился бы, если кто-то вдруг сказал бы ему, что повод вспомнить об этом рассказе появится у него уже очень скоро.
3
Жан-Жак, его супруга Таня и дочь Мария готовились ко сну после семейного ужина. После исповеди Брасье совершенно успокоился и, будучи человеком очень набожным, решил исполнить все так, как наказал ему священник. Поэтому перед возвращением в свою квартиру он поднялся выше этажом, позвонил в дверь и несколько минут рассыпался в извинениях перед двумя перепачканными краской гастарбайтерами. В конце своей речи Брасье еще раз попросил у них