Война уже началась. Сергей Зверев
улыбочкой сфинкса и с интересом стал разглядывать то место, где мой экономный в плане расхода ткани халатик плавно перетекал в ноги. Последние были ничем не выдающимися, но, видимо, чем-то его заинтриговали. Решительно фыркнув, я накинула на колени плед. Ветров отвел глаза.
– Надеюсь, ты пришел не рассуждать об эксгумации старых чувств? – ядовито предположила я. – Учти, Ветров, у меня давно прошла к тебе всякая там любовь, так что не надо ворошить старые одеяла. И забудь про свое обаяние – я умею драться. А теперь гони ключи.
И высокомерно протянула ладошку. Он, как ни странно, не заворчал, а с готовностью оторвал от дивана задний карман и извлек из него два ключика, подозрительно похожих на мои. Я приблизила их к глазам. Еще как похожи. Слепочки снимаем, товарищ гэбист. Я подняла суровый взгляд. Ветров глупо улыбался, распространяя вокруг себя амбре дорогого «Кашареля». Когда-то я им восхищалась. Теперь меня трясло от него, как припадочную.
Судя по охотке, с которой Ветров расстался с ключами, у него дома имелась парочка дубликатов.
– А теперь выкладывай, зачем пришел, Ветров.
Ветров заговорил не сразу. В качестве прелюдии он вдумчиво обозрел мои волдыристые обои, пылеглот в углу, бурое пятно на потолке – горькую память о прошлогоднем потопе, подмигивающий видеодисплей и уж в завершение, дабы не выглядеть полным идиотом, вымолвил:
– У меня к тебе три дела. Три желанья.
– Нету рыбки золотой, – аукнулась я.
– Спрячь бивни. Во-первых, мне нужно забрать кое-какие вещи, которые не твои. Во-вторых, должен тебе доложить, что некоторое время не смогу выплачивать Антошкины алименты. Банк крякнул, я на мели. Возможно, вернусь в ФСБ, а возможно, нет – вопрос завис. Не психуй и не выражайся: месяца через три отдам все огулом. Перебьешься как-нибудь? Вот и умница… И третье, – Ветров приблизил ко мне свои красивые глаза и посмотрел прямо в душу. Зачесалась переносица. – Будь добра, объясни, но только честно: зачем в твою квартиру приходил Сизиков?
Некоторые считают, что любовь – скоропортящийся продукт, ее нельзя долго держать в тепле, а нужно почаще помещать в морозильную камеру или в какой-нибудь стылый вакуум. А если поблизости нет ни того, ни другого, то хотя бы периодически помешивать. Это их право. А мы (Дина Александровна) утверждаем обратное – только на тепличных почвах вырастает древо идиллического благоденствия и обоюдной любви. Проверено. За полтора года развода я действительно растеряла высокие чувства к Ветрову и была несказанно рада, что его нынешнее присутствие в подобающей упаковке меня практически не напрягает. Вот раньше – это да! Когда он объявил во всеуслышанье, что устал от моей невротичности, что такую судьбу он видел в изделии мастера Безенчука и вообще пришвартовался к другой – пусть пустышке, но воспитанной и предсказуемой, – я пережила полный распад личности. Когда отчаянным усилием воли я сложилась обратно, то обнаружила себя с Антошкой в новой квартире типовой девятиэтажки у вокзала – трижды суженной, но тоже на шестом этаже. Как потом выяснилось, это была квартира новой