Король зимы. Бернард Корнуэлл
драконов и лика рогатого бога Цернунна, покровителя Мерлина, было оставлено отверстие для ее единственного глаза и щель для искривленного рта. Златоликая Моргана, постоянно закутанная в черный плащ, в черной перчатке на левой иссохшей руке, слыла великой целительницей, обладавшей к тому же и даром предсказания. Но ко всему прочему она обладала самым ужасным характером.
Себила, рабыня Морганы, была, напротив, девушкой редкой красоты с копной светло-золотых вьющихся волос. Ее, уроженку племени саксов, захватили в плен при одном из набегов и целый сезон насиловали всем военным отрядом. В Инис-Видрине она появилась полоумной, невнятно бормочущей нищенкой, и Моргана излечила ее, вернув девушке разум. Однако так и не смогла излечить ее от страха и покорности. Бедняжка ложилась с любым, кто грозил ей, и потому рожала год за годом златовласых младенцев, редкие из которых выживали. Впрочем, выживших Мерлин продавал в рабство.
Я тоже был саксом и мог говорить с Себилой на языке моей матери. Мне, как и ей, была уготована судьба раба. Когда я был малышом, ростом меньше карлика Друидана, отряд бриттов под водительством короля Гундлеуса Силурского захватил наше селение. Мать мою изнасиловали, а меня потащили к яме смерти, где друид Силурии Танабурс должен был принести в жертву богу Белу дюжину пленников. О, как мне памятна эта ночь: языки пламени, дикие вопли, пьяные выкрики и пляски и тот страшный миг, когда Танабурс швырнул меня в черную бездонную яму. Я вышел из ямы смерти так же легко, как Нимуэ из морской пучины, и Мерлин, нашедший меня, посчитал, будто я дитя Бела, взял в свой дом и дал мне имя Дерфель, позволив расти свободным.
В Торе было немало детей, подобно мне спасенных богами. Мерлин хотел вырастить из нас друидов и жриц, которые помогут ему возродить подлинную религию в испорченной римлянами Британии. Но времени на наше обучение у него никогда не оказывалось, и, вырастая, мальчики становились крестьянами и рыбаками, а девочки – просто женами. Лишь Нимуэ, казалось, была отмечена богами и обещала стать настоящей жрицей. Я же мечтал о судьбе воина.
Пеллинор, самый любимый из питомцев Мерлина, вложил в меня эту мечту. Он был королем, но саксы похитили его земли, отняли у него глаза, а боги взяли разум. Его бы отправили на Остров Смерти, прибежище всех бесноватых, но Мерлин оставил Пеллинора на Торе, приказав поселить в загоне со свиньями Друидана. Голый, с длинными, доходящими до колен белыми волосами и пустыми, постоянно слезящимися глазницами, несчастный громко выкрикивал бессвязные слова, жалуясь вселенной на свою горькую долю, а Мерлин вышелушивал из его сумасшедшего бреда послания богов. Все страшились неукротимо дикого и бешеного Пеллинора, который однажды зажарил и сожрал одного из детей Себилы, но меня по странности он любил и часто рассказывал вполне связно истории о битвах и диких охотах. Мне он вовсе не казался сумасшедшим и никогда не причинял вреда, как, кстати, и моей подружке Нимуэ. Мерлин объяснял это тем, что мы были детьми,