Ричард Длинные Руки – рауграф. Гай Юлий Орловский
поспешно придвинулись к рыцарю, который осмеливается прерывать самого правителя, а тот не гневается, идет у него на поводу. Некоторые начали, сладко улыбаясь, заговаривать с этой закованной в железо скалой, но как реагировал сэр Растер, я уже не видел: ко мне начали подходить один за другим просители.
По взмаху моей руки ко мне приблизился сэр Альбрехт, низко поклонился:
– Что угодно вашей светлости?
Я поморщился:
– Не переигрывай.
– На нас смотрят, – шепнул он. – Должны видеть знаки почтения. Тогда и сами будут кланяться еще ниже.
– Полы разобьют, – буркнул я. – Лбы у местных просто чугунные, привыкли дорогу в жизнь пробивать, знакомо… Что за мое отсутствие натворили?
Он усмехнулся:
– Честно? Ничего. Вас нет, мой лорд, и жизнь замирает. Смешно сказать, все это время долго и старательно совещались с вельможами-законниками Геннегау насчет верного и точного титулования майордома сэра Ричарда! Представляете?
– Нет, – буркнул я.
Он посмотрел на быстро наполняющийся зал, щека его дернулась, то ли неудовольствие, то ли презрение, пояснил:
– Решили, раз титулы майордома и лорда-протектора признаны только войсками победившей стороны, было бы неправильно пытаться навязать их жителям Сен-Мари. Никто из уважающих себя местных лордов не станет именовать сэра Ричарда ни майордомом, ни лорд-протектором, а только гроссграфом или пфальцграфом, ибо эти титулы пожалованы легитимными монархами.
– А маркграфом?
– Это получено от императора, так вас и будут величать… скорее всего. С другой стороны, обращение «ваша светлость» уравнивает человека, захватившего королевство, с множеством лордов, которые тоже имеют право на «ваша светлость». Одних герцогов в королевстве семь, не считая всяких разных, к которым тоже надлежит обращаться так же.
– Что за буквоедство, – сказал я шепотом, – ладно, пропусти подробности.
– В результате компромисса, – сказал он тихо, – было достигнуто соглашение, что к «ваша светлость» будет добавляться ваше грозное имя. «Ваша светлость сэр Ричард». Теперь к вам будут обращаться только так.
– Хорошо-хорошо, – сказал я с нетерпением, – хоть горшком… впрочем, извини, ты прав, титулование и обращение очень важны в цивилизованном обществе. А «хоть горшком, только в печь не ставь» – это у дикарей… Ладно, понял, какими важными делами занимались, пока я там у папуасов их кумыс пил. Сейчас начну прием, а ты подсказывай, кто тут и что за цаца. Ты уже знаешь местных, а для меня все как попугаи с южных островов.
– Половина, – ответил он, – ни на что не способны, обычные трутни. Другая, напротив, способна на все.
– А на то, что нужно?
– Таких лучше искать не здесь.
Я пробормотал:
– Я бы сам приблизил незнатных, но резкое недовольство зачем нам… Ладно, вроде бы народ уже собрался? Кто опоздал, я не виноват. Начнем.
Он кивнул церемониймейстеру, а тот, грузный и очень представительный, повернулся к залу и провозгласил громовым голосом:
– Его