Адамант Хенны. Ник Перумов
к поражению, – пожал плечами Торин. – Во всяком случае, так принято у нас, гномов.
Брего хлопнул себя по коленям от досады:
– Арр! Ну… Э… Представь – король, он, значит, приказывает войску – э… всему… значит, со скалы броситься. Как его ты тогда к победе приведёшь?!
– Тут можно спорить, – спокойно возразил Торин. – Ты разве не помнишь, почтенный Брего, я правителю возражал. И мыслю, что сейчас войну начинать бесчестно. Хотя – коли повезёт – и не такое осилить можно. Королевское слово… Ладно, оставим. Сейчас что ховраров, что хазгов разбить можно. Другое дело, потом нам со всей Степью схватиться придётся, да ещё и с Арнором в придачу!.. Но первое, что задумали, повторю, очень даже по плечу. Может статься, кабы не договор, я сам бы предложил такое. Внезапность – мать победы, как говаривали у нас в Халдор-Кайсе…
– Так ты что же, согласишься с этим безумием? – высоким голосом выкрикнул Брего, от волнения обретший вдруг небывалое красноречие.
Торин в ответ лишь покачал головой:
– Не хочу я с тобой ссориться, Третий маршал. И сколь смогу, короля от этих его намерений отговаривать буду. И не потому, что нам по шапке дадут, а потому, что королевское слово – оно любых побед дороже. Там, где можно решить дело миром, зачем воевать? А слово Эодрейда сейчас для Рохана ценнее пеших дружин да конных сотен. Но вот ежели слову короля перестанут верить… – Гном тяжело вздохнул.
Наступило молчание. Всё! Дальше говорить – что круг без точила вертеть. Фолко понимал, что Брего сейчас колеблется: объявить ли о своих намерениях в открытую или всё же повременить.
Нужно было вмешаться. В полку Фолко состояли не только коренные роханцы, немало и воинов других народов – арнорцев, гондорцев, беорнингов, прибилось даже несколько бардингов из Приозёрного королевства. Со многими из них хоббит сдружился ещё в дни Весеннего похода… Как и Фолко, они получали жалованье из королевской казны, и поднять их для защиты Эодрейда ничего не стоило. Полк пеших лучников крепче, чем в ежедневный восход солнца, верил в слово своего маленького командира, «чей рост никак не соответствовал доблести».
Так что в случае чего Фолко смело мог полагаться на, самое меньшее, сотню хорошо обученных стрелков – родом не из Рохана. Примерно две сотни таких же воинов из числа панцирников пошли бы за Торином и Малышом…
«Да ты, верно, совсем избезумился, брат хоббит!» – сам себе вдруг поразился Фолко. И было от чего – он, оказывается, способен уже хладнокровно прикидывать, на кого он сможет опереться в случае внутренней замятни у роханцев и на чью сторону сам встанет при этом!
И тут Фолко стало по-настоящему страшно. Он вдруг осознал, что уже был готов, под каким-либо предлогом выбравшись отсюда, отдать приказ своей избранной сотне занять оборону вокруг королевских покоев и убивать всякого, кто посягнёт на Эодрейда. Хоббит словно наяву увидел Брего, размахивающего широким мечом, и неровный строй воинов, что шли за ним на приступ… Фолко помотал головой, усилием воли отгоняя страшное видение.