Пока гром не грянет…. Марина Серова
глаз на всех мужчин, которые ее окружают, и всех их считает своей собственностью? Боюсь, что в этом случае мне не удастся долго с ней проработать!
– Да, действительно, пора приступать! А то Горбунов нас всех расстреляет, если мы не сделаем спектакль к началу сентября, – сказал Скоробогатов.
– Горбунов – это кто? – спросила я.
– Как? Вы не знаете директора нашего театра? – удивилась Алевтина.
– Ну откуда Евгения Максимовна может знать фамилию директора? – подал голос Скоробогатов. – Ее ведь не печатают в афишах!
– Да уж! – хмыкнула его супруга. – Зато твое имя там красуется постоянно!
– И твое, между прочим, тоже! – заметил главный режиссер.
– А я-то думала, что главный режиссер – это действительно главный человек в театре! – сказала я.
– Вы наивная девушка! – махнул рукой Скоробогатов. – У нас деньги на постановку выделяет именно директор. А кто платит деньги, тот и заказывает музыку. Ладно, пора начинать! Где остальные актеры? Люди! Пора на сцену!
Последние слова Скоробогатов прокричал, сложив руки рупором в сторону небольшого возвышения, которое, видимо, и служило сценой в этом маленьком зале.
Как я уже говорила, к заядлым театралкам меня отнести нельзя. Может быть, я рискую показаться банальной и неинтеллектуальной, но театру я все-таки предпочитаю кинематограф. Вероятно, именно поэтому театральная репетиция показалась мне совершенно унылым и скучным зрелищем.
Насколько я поняла, в пьесе было всего три главных героя – тот самый классический любовный треугольник, о котором мне уже успела рассказать Алевтина Павловна.
Битый час я наблюдала за тем, как Алевтина Павловна, а точнее, ее героиня, пыталась объяснить своему любовнику, что она не может оставить мужа, потому что тот без нее погибнет от тоски. В это время ее настоящий муж нервно ходил рядом со сценой, время от времени то одобрительно поддакивая, то, наоборот, прерывая актрису фразами типа «Здесь надо не так!» или же «Нет, ты не права! Это неубедительно!» Прямо Станиславский какой-то со своим знаменитым «Не верю!»
Героиню Скоробогатовой звали Агнешкой. Не знаю, какого возраста должна была быть данная пани по пьесе, наверное, молодой, лет двадцати пяти. Во всяком случае, столько было актеру, который играл ее любовника, – по-моему, Скоробогатов называл его Аркадием. Это был богемного вида молодой человек с густой шевелюрой длинных черных волос, черной бородой и такими же черными усами. И глаза у Аркадия тоже были черные и жгучие. Должна сказать, что внешне он мне понравился – очень импозантная личность. И играл он, надо сказать, куда лучше своей партнерши. Но тем не менее скоробогатовские «Здесь надо не так!» звучали чаще в его адрес, нежели в адрес Алевтины Павловны.
– Аркаша! – кричал режиссер. – Ну как ты это сказал? Ты сам-то слышал, как ты это сказал? Ты думаешь, что так можно убедить женщину уйти от мужа?! Ты что, никогда не уводил чужих жен?
– Конечно, нет, Георгий Михайлович! – начинал оправдываться Аркаша.
– Ну