Время туманов. Алексан Аракелян
предложение о командировке на остров, и я понимал, что, если я не поеду, то умру, потому что, когда я приходил домой, то не понимал, зачем я там и для чего я еще жив. Это был уже разговор с черным Ангелом, который садился со мной вечером на балконе за чашкой кофе, и подтверждал все мои грустные размышления о жизни, о семье, о любви, и главное, в духе времени: что бы ты ни делал, размышлял или думал, ты не задаешь себе вопроса о том втором, который похож на тебя и всегда рядом с тобой, и если бы не было его, ты не задавал бы себе вопросы и не разговаривал бы с самим собой. Это неправда, что с самим собой, потом что он другой – это мое второе лицо, или это ты, который пытается что-то сделать с тобой, и тебе кажется, что это ты сам.
Мне стало гораздо легче, когда я разделил нас и вывел его из себя. Тогда у меня появился самый близкий друг, от которого не было тайн или секретов. На мансарде я поставил стол и кресло, здесь можно было курить, и я, наконец, мог отдыхать и получать наслаждение от беседы. Ангел стал мне так близок, что я даже поставил кресло и второй стакан и готов был прикурить ему сигарету. Новый друг говорил так артистически, что, чувствуя взмахи его руки, я убирал со стола бутылку из-под вина или виски, боясь, что в порыве он заденет их и они разобьются.
Я боялся, что меня примут за сумасшедшего и, к радости тещи, отправят в больницу, поэтому мне приходилось сдерживаться. Я стал молчалив, угрюм, и все мое желание было – придя с работы, побыстрее поесть и выйти на балкон.
Черный Ангел был похож на меня самого, но как-то не так одет, одежда была дорогой, но во всем была какая-то небрежность, о которой я мечтал, но никогда не мог себе позволить. И он был моложе, гораздо моложе… Взгляд серых глаз был рассеянным, что не позволяло до конца доверять ему, и я сказал ему об этом. Ангел усмехнулся, и ответил: «Что тебе мой взгляд? Ты должен верить себе и моим наблюдениям за тобой. Чего ты добился за эту жизнь, тридцать лет ты идешь по одной и той же улице на работу, где все серое и построено в серое время, но тогда наполняли сердца, и у тебя оно было также наполнено динамитом из смеси любви, мечты и свободы. Улицы стали такими же, как и люди, и ты стал одним из них, забыв о своем сердце, здесь не мечтают о звездах, не думают о войнах или как стать героем, а только как околпачить человека, который зашел к вам в банк. И чем больше ты сможешь с него стянуть, или затянуть в паутину, тем больше ты получишь его крови, или премиальных, на что ты сможешь кормить свою тещу, которая вечерами думает только о том, как тебя пошлют к нам и какое платье она наденет к этому случаю. День твоих похорон для нее станет праздником».
В таком духе у нас складывались диалоги, и мои мысли или «тайна грехов», как обещал Ангел, оставались только между нами. Я открывался новому другу полностью, правда, были вещи, в которых мне было самому неудобно признаваться, но Ангел и так все знал, поэтому мы говорили обо всем.
– Я не скрою, что мне хотелось бы одеться, как ты, и, может быть, я бы пошел на концерт, чтобы послушать Моцарта и свое одиночество, а лучше – Шопена,