Под созвездием северных «Крестов». Александр Бушков
металл. – Стоять! А чего ты хотел? Сам первым попер на мужика с предъявой… Не ной, выживешь. Эдик, что встал, как не родной? Пригласи гостя к столу. Голодный, поди, после ивээски-то[6]… Прогары, короче, Леха, натяни, пол у нас без подогрева, табурет двигай сюда и подсаживайся. Отпразднуем, типа, пополнение в наших стройных рядах «бээсов»… – Он вдруг ухмыльнулся и хитро посмотрел на Карташа. – Да не дрейфь, душа моя. Пошутили мы. Прописку уже лет десять, как сходняк отменил. И потом, думаешь, опера тебя и в самом деле к уркаганам подсадили? Как бы не так. На фига им лишняя головная боль? А если тебя «уголки» порежут, или хотя бы табло тебе начистят? Они, опера, то бишь, потом вовек не отмоются. Им спокойная жизнь зело по душе. Да и «уголкам» тоже.
– Ага, – буркнул продышавшийся Квадрат, глядя на Карташа исподлобья. – Начистят ему, жди, отморозку… – Он подобрал выроненную антенну, сложил ее и зло бросил на шконку. – В гробу я видел такие розыгрыши…
– А это я тебе за Лешеньку, – мстительно сказал Карташ и поставил валяющуюся на боку табуретку.
– И эт-то правильно, – похвалил Дюйм. – Ты бы с языком своим поаккуратнее, Квадратик, я тебе сто раз говорил. Смотри, подрежут в один прекрасный день.
– Сам смотри за своим языком, – огрызнулся полосатоносочный.
– Елки-палки, ну что у тебя за характер, а! – скривился Эдик. – Сам же предложил: скучно живем, мужики, давайте, мол, парня на тонкость кишки проверим! Вот и проверил, гаишник фигов!
– А ты, можно подумать, против был! – взвинтился Квадрат с полуоборота. – Первый и заверещал: я его пробью, я его пробью, а ты огонь на себя отвлекай!.. Терпил своих ты тоже ногой по яйцам убеждал заявы забирать?!
«Эге, – подумал Карташ, негнущимися пальцами натягивая туфли, лишившиеся шнурков, и чутко прислушиваясь к светской беседе, – а отношения у ребяток еще те…»
– Ну-ка ша! – опять пришлось вмешиваться старшему. – Вы мне хату не позорьте-то! Марш по углам!
Ледяной стержень, торчащий в сердце и не исчезающий с того момента, как на его запястьях защелкнулись «браслеты», постепенно таял. И почему-то именно сейчас он окончательно уверился: соседи не врут, никакие это не «углы», а просто скучающие, мать их, «бэсники». Черт его знает, почему уверился. Может, потому, что нагляделся выше крыши на настоящих урок и уже по одному взгляду мог отличить и даже классифицировать их: этот – явный «законник», тому – на мокрое пойти как два пальца об асфальт, но стучать станет, лишь только погрози сурово пальцем, а третий – просто баклан, шпана, но к ней, шпане этой, спиной поворачиваться не рекомендуется: пику может вставить как «ха», потому как молодой, горячий и полагающий, что круче его только Игорь Крутой…
Но остается вопрос: откуда ж у простых «красных» такое соц-обеспечение и такие хоромы? Значит, не простые это «красные». Значит, не случайно Алексей угодил именно к ним…
Тем временем угомонились. Карташ покончил с обувкой, выпрямился. Бормоча что-то под нос, на шконку
ИВС – изолятор временного содержания.