Царское наследство. Мария Жукова-Гладкова
– и руководство было обязано выделять людей. И безработицы не было.
Витька Прохоров вскоре эту лабораторию возглавил, и эта должность помогала ему зарабатывать деньги. Ему не требовалось сидеть в НИИ от звонка до звонка, как другим сотрудникам, потому что он или занимался подготовкой к выполнению различных работ на местах, или участвовал в этих самых работах, иногда отлучаясь по своим собственным делам. Подчиненные его всегда прикрывали, потому что он не только сам хорошо жил, но и давал жить другим. Более того, в этой лаборатории собрались все те, кто никогда не думал быть инженером, а просто отправился в институт ради корочки и спасения от армии.
По словам Петра Ильича, Прохоров-младший унаследовал все лучшие папины черты, которые, несомненно, уже помогают ему в жизни и обязательно помогут в дальнейшем. В новые времена Игорюша посчитал, что для него будет лучше податься в чиновники, что и сделал. Специально для меня Петр Ильич заметил, что все его знакомые, оставшиеся на плаву, предпочитают брать себе в помощники людей, впитавших с молоком матери соответствующие полезные навыки. Например, в торговых организациях до сих пор очень помогает опыт общения с ОБХСС, полученный в советские времена. Если ребенок рос в семье, где каждый день говорили про угрозу конфискации, ему смело можно поручать общение с налоговыми органами.
Вскоре Игорь Прохоров был представлен нам с Клавдией Степановной. Он оказался довольно симпатичным молодым человеком лет двадцати пяти (то есть мой ровесник), правда, с излишним жирком на боках. Вероятно, он был склонен к полноте, и никакая физическая активность не могла избавить его от этой предрасположенности. К карим глазам и каштановым волосам добавлялись по-детски пухлые щечки, что располагало к нему. Я напомнила себе, что надо держать ухо востро. Я в России.
Мы с Прохоровым покинули кабинет Петра Ильича, в котором оставалась Клавдия Степановна, и отправились обговаривать технические аспекты передачи коллекции. Надо сказать, что Игорь был хорошо подготовлен – и к данному делу, и к организационной работе вообще. У меня появилась надежда, что все пройдет нормально и дядина коллекция окажется в Эрмитаже.
– Простите, мисс Тейлор, можно вопрос? – посмотрел на меня Прохоров в самом конце нашей беседы.
Я кивнула.
– Чем в России собирается заниматься Борис Сигизмундович? Мне просто интересно.
Насколько мне было известно, Доброчинский до сих пор владел пакетами акций нескольких предприятий и получал с них доход. Я не исключала, что он попытается как-то участвовать в деятельности этих предприятий, но это были мои личные предположения. Точно я не знала и сказала Прохорову, что спрошу об этом у Бориса Сигизмундовича при личной встрече.
– А революцию он не собирается делать? – с самым серьезным видом спросил меня Игорь.
– Что?! – воскликнула я. – Какую революцию?
– Ну уж точно не оранжевую и не революцию роз. На российской почве они не пройдут. Понимаете, у нас