Тайная война. Во главе министерства госбезопасности ДНР. Андрей Пинчук
определиться, пограничное ли это состояние или уже болезнь?
После этого начать описывать симптомы того самого больного, с которым вы общаетесь, не называя имен.
В ответ вы услышите:
– Да он полный псих! Конечно же, он болен.
Мозг таких больных не способен к сравнительной самоидентификации. Такая же болезнь свойственна многим участникам нашего процесса. Как пела когда-то одна украинская поп-группа, «мозг обезьяны видит обезьяну».
Приехав в начале июля в Донецк, я был поражен, как быстро жители еще вчера общей страны и с одной, и с другой стороны перешли от уличных митингов к взаимному истреблению, причем массовому и остервенелому.
«В горах терпит крушение самолет. Отправляется спасательная экспедиция. В итоге спасатели выходят на гору с обломками самолета. Рядом разожжен костер, у которого какой-то человек доедает человеческую ногу. Возле огня навалена большая куча человеческих костей и останков. Увидев спасателей, он в слезах бросается к ним и, захлебываясь, падает им в ноги с криками:
– Да, я их всех съел! Я был вынужден! Это борьба за существование, или я или меня! У меня дети, мир жесток, и таковы законы природы! А-а-а!!!
– Мужик, мы все понимаем… Дети, природа, существование… но с момента катастрофы прошло всего двое суток…»
Очень показательным было состояние органов внутренних дел, которое можно считать типичным для любой войны и революции. Военный оказался страшнее и могущественнее человека с удостоверением. Чувствующие себя хозяевами положения работники милиции и других правоохранительных органов мгновенно проиграли эволюционное состязание ребятам с автоматами.
Только в Донецкой области общая численность представителей органов внутренних дел составляла более 16 000 человек. И это без прокуратуры, внутренних войск, пенитенциарной системы, СБУ, пограничников, Спецсвязи, СВРУ и т. п.
Простая арифметика. В начале июля 2014-го «Оплот» составлял не более 600–800 человек, «Восток» – порядка 800–900. У Безлера было около 350–400. Небольшие группы казаков, РПА и т. д. тоже не давали больших цифр. Задавить восстание правоохранители могли… но боялись.
«Задача. На одном острове живет два племени. В одном сто человек. И каждый хочет взять палку и пойти войной на соседей. В другом десять тысяч. И каждый хочет… чтобы сосед взял палку и пошел войной на соседнее племя. Вопрос. Кто победит?» Кстати, этот процесс характеризует не столько соотношение сил, сколько степень народной поддержки. Потому что боялись ее. Ну и Россию, конечно. Плюс послемайданная организационная дезинтеграция.
Когда мы с Олегом Березой зашли в Донецкое областное УВД, то сотрудников полиции пришлось буквально собирать.
Олег проделал огромную работу по перезапуску системы. Первые 500 человек, принявшие присягу, категорически отказывались выезжать на вызовы и выходить в патруль. Причины для этого были. Пулю можно было поймать просто так, особенно с учетом наличия на форме украинской символики. Шевроны