Невольник силы. Сергей Самаров
соседней деревни. Сначала одна залаяла, потом остальные подхватили. Впечатление было такое, что собак здесь живет больше, чем людей, и они привычно между собой общаются, в подробностях делятся новостями и их обсуждают.
Дверь дома и в этот раз была в своем привычном для лета распахнутом состоянии, и, хотя света за дверью не было, «седовласый» смело ступил за порог и стукнул в косяк кулаком трижды, предупреждая о своем приходе.
– Кто? – хрипло раздалось из темноты.
– Вадим Александрович, – ответил «седовласый».
Его в самом деле звали Вадимом – именно этим именем его наградили когда-то родители, и по всем своим трем паспортам он тоже носил это имя, только с разными отчествами и фамилиями. Впрочем, теперь уже по двум паспортам, поскольку третий паспорт благополучно размокал на дне реки, а настоящий его паспорт, тот, первый, в шестнадцать лет полученный, давно, наверное, уничтожен, как старый образец, которые даже в архивах не держат…
Приверженность к одному имени не была неосторожностью. Когда с несколькими паспортами работаешь, так безопаснее. Мало ли, идешь с человеком, который тебя знает под одним именем, а вдруг другой, неизвестно откуда взявшийся, окликнет по-иному, и ты не имеешь возможности не отозваться, и нельзя при этом сказать, что человек ошибся… Невнятные объяснения в этом случае могут вызвать только подозрения. Лучше уж сразу подстраховаться, тем более что имя невозможно идентифицировать, как отпечатки пальцев.
– Заходи… Выключатель помнишь где?
Вадим Александрович нащупал рукой выключатель, громко щелкнул им, и тусклая лампочка под потолком загорелась, освещая комнату, похожую на старую вонючую помойку.
– Вовка спит, Вовка встать не может, – сказал Вадим Александрович.
Хозяин сам себя так назвал, представляясь во время знакомства. Не Владимир, не Володя, не Вова и уж совсем не по-современному – Вован, а именно Вовка, хотя был внешне стар и дряхл, впрочем, точно определить возраст было трудно.
– Могу, – прохрипел и прокряхтел одновременно Вовка, но все же после некоторого усилия сел на кровати. – Откуда ты? Вродь как ничего не говорил… Пропал грибник, и все…
От Вовки несло застарелым перегаром. Что такое похмелье, Вовка не знал, даже, говорил, наоборот, если не с похмелья просыпался, то плохо себя чувствовал, и Вадим Александрович верил ему, потому что знал, как организм, привыкший к одному режиму существования, трудно перестраивается на другой. И все хронические алкоголики, когда резко бросают пить, начинают чувствовать себя разбитыми и изломанными.
– Я тебе сказал. Только ты уже кверху ластами лежал…
Вовке хватало стакан понюхать, чтобы свалиться. Это Вадим Александрович уже трижды проверил, потому и остановил на нем свой выбор.
– Так что, закуси нет, – предупредил хозяин.
– Да, ладно… Самогонки купишь? – Гость полез в карман за бумажником.
– Ночь уже…
– Не ночь… Десять часов, начало