Хамсин. Ирина Говоруха
сумки на полу, советский кассетный магнитофон на полке. На ресепшене в беспорядке свалены газеты и журналы за 1995-й год. Или, может, они были свежими, просто придушенными мощным солнцем? Справа валялись ватные шарики, запачканные коралловым лаком.
Все время заходили люди и просто болтали. Спрашивали, как здоровье и что нового в мире.
– Вы знаете, Березовский умер?
– Да что вы говорите? Когда?
Она ждала своей очереди и все хотела попросить ведро с тряпкой, чтобы вымыть все дочиста. Когда она в очередной раз вопросительно подняла глаза, маникюрша, она же хозяйка, тепло ей улыбнулась и сказала:
– Все нужно начинать с себя. Правильно, дорогая?
У нее были старательно нарисованные брови и стильная прическа. Косо состриженные волосы очень ей шли. Одетая в спортивные штаны и майку с рукавами, которая прятала выступающий полный внутренностей живот. Она настелила много белых полотенец и взяла ее руки. Потрогала каждый ноготь и опустила их в розовую ванночку.
– Тебе плохо?
Ее вопрос прозвучал так естественно, что Лада расплакалась. Мастер переждала ее первые слезы, а потом сказала:
– Терпи. На то ты и женщина.
Она обрезала кутикулу, полировала ногти, а Лада пыталась остановиться.
– Муж?
Она кивнула.
– Начинай с себя. Ищи ответы в себе. Значит, он не мог по-другому.
Лада открыла рот возразить. Но та мягко ее остановила.
– Многое в этом мире от женщины…
В салоне толклись какие-то двое мужчин и готовили себе кофе. Оба с удлиненными седыми стрижками были одеты в стиле 70-х. Они беседовали с хозяйкой, угощали ее печеньем из тхины, обсуждали подагру и тянули головы к телевизору, висящему высоко, под самым потолком. Был настроен русский канал «Дождь», в котором Ксения Собчак брала интервью.
Они стали обсуждать Собчак тоже, подчеркивая, что ей не нужен собеседник. Она сама спросит и сама ответит. Напротив смотрела телевизор улыбчивая женщина с белыми волосами. Ее все называли тетей Машей и старались перекинуться хоть парой слов. У нее был цветочный рисунок на ногтях, а в ушах голубые сапфиры, как японское озеро Машу с прозрачностью воды до 41 метра. Она посматривала на заплаканную Ладу и подбадривающе кивала головой. Словно хотела сказать:
– Ничего-ничего… Все утрясется… Пройдет… Мы все это рано или поздно переживали…
Улица дышала весной. В тесной будке торговали лотерейными билетами. В некоторых магазинах одежда была свалена в кучу. Ее доставали с пола, мерили и бросали обратно. Ладе очень хотелось попробовать Аргаман – виноград, созданный в Израиле. А еще искала турецкий горох нута, который перетирается с кунжутной пастой, лимонным соком, оливковым маслом и получается чисто мужская еда – хумус. Но она не знала, как о нем спросить. Поэтому просто читала про себя Окуджаву, как некий напев. Если не была занята молитвой или гимном.
Тель-авивские харчевни,
Забегаловки уют,
Где и днем, и в час вечерний
Хумус