Танкист Мордора. Павел Мочалов
не сомневался, что где-то там они есть. Дальность теперь известна, Серега навел угольник точно в центр ворот и с тоской подумал: а если с первого выстрела не попадем? Придется стрелять самому, да и с Майроном опять проблемы начнутся: ты, мол, слюнтяй и тряпка, а не капитан Мордора. Кстати, о капитанах – Малина тоже рассказывал, что долго не мог себя заставить прицельно стрелять по людям, а вот после первого боя с потерями все сантименты как рукой сняло. Потом, говорит, даже азарт появился: влепишь с полутора километров с первого выстрела осколочно-фугасным в мазанку, из которой душманский пулеметчик пехоту уже двадцать минут носами в пыли держит, и чувствуешь себя, как олимпийский чемпион. А по кишлакам уже слух покатился: шайтан-арба с номером 310 – шибко опасный, шурави-батыр из него шибко далеко и точно стреляет. И в части капитану Малине – почет и уважение, на Доске отличников висит, командир полка с ним за руку здоровается и по всем оперативным вопросам советуется. Вот это война. Серега вздохнул, понимая, что до Малины ему, как до Парижа в известном положении тела. Еще раз вздохнул, показал Гудрону рычаг ручного спуска и перелез к командиру.
Между тем поле в районе мишеней опустело, Майрон устроился на раскладном стуле и торопил Анариона, поглядывая на заходящее солнце. Наконец тролли вывели противовес машины в исходное положение, и инженер поклонился майару:
– Готово, господин.
– Стреляй, – нетерпеливо махнул рукой Майрон.
Машина заскрипела, ухнул вниз огромный противовес, и внушительных размеров каменное ядро со свистом устремилось к мишени. Серега припал к командирскому прибору наблюдения и в четырехкратном увеличении отчетливо увидел, как каменная глыба исчезла в оранжевой вспышке, не долетев до ворот нескольких метров. Невидимое препятствие раздробило ядро на части, и полет продолжила несвязанная гравийная масса, бессильно рассыпавшаяся при ударе о стену. Майрон удовлетворенно хмыкнул, и тут же Попов почувствовал мысленный приказ: «Огонь!» Голос прозвучал в мозгу столь отчетливо, что Серега невольно ответил «Есть!» и кивнул Гудрону. Сосредоточенный до предела орк нажал рычаг, пушка грохнула, и Гудрон в голос завопил что-то свое, победно-орочье. Серега попытался разглядеть трассер снаряда, но густое облако пыли накрыло танк прежде, чем снаряд достиг ворот, и лишь по воплям орков Попов понял, что цель поражена. Курсант вылез на башню, пыль уже сносило ветром, и в лучах заходящего солнца, окрасившего стены мишеней в багровые тона, было видно, что ворот нет. Майрон уже сидел в седле:
– Едем, Сергей Владимирович!
Ворота лежали на земле, сорванные с петель и выпавшие наружу. По пробоине в воротах и иссеченным осколками плахам Попов понял, что снаряд взорвался не перед, а за воротами, именно там, где и находились прикованные к столбам пленники, изображавшие отряд, защищающий вход в замок. Теперь все пространство за воротами заливала быстро уходящая в песок кровь. Вперемешку лежали ошметки человеческих тел, расщепленное дерево и обрывки цепей. Плотный обед, с таким удовольствием