В.Н.Л. (Вера. Надежда. Любовь). Сергей Авилов
купюры мне в руку.
– Подождите, – повторил я. – Если будет надо…
К счастью, она согласилась с тем, что если будет надо… Не будет. Не надо!
Я вернулся к Максу. Марианна честно уничтожала микроскопическую поминальную свою долю – пила, как птичка. Но пила…
Пластмассовые стаканчики, вернее их содержимое, как-то сплотили, упорядочили разношёрстных представителей человечества. Пришедшие разделились на три группы… Сплотились в три группы. Родственники и две команды друзей, которые никак не могли слиться в одну. Я подошёл к двум последним, встал между ними. Среди них были общие с Осой наши знакомые, не близкие, но известные мне люди. Я подозвал их, объяснил ситуацию. Все они, конечно, всё поняли… Двинулись к своим компаниям.
Денег не понадобилось – вокруг Осы хоть и вилась всякая нечисть, но по большей части это были в чём-то заблудившиеся приличные ребята… Для закрепления договора я сунул каждой группировке по бутылке, что с разрешения тётки взял из картонной коробки.
Я подошёл к вновь образовавшемуся холмику. На Ромкину могилу нечисть поставила несколько свечек, среди которых мной была замечена одна – фигурка из раскрашенного воска в форме собачки. Такими собачками торгуют лоточники под Новый год… Эта собачка тоже наверняка выжила после новогоднего праздника и сейчас таяла в конце зимы по другому, невесёлому поводу.
И сейчас вдруг собачка эта сделалась для меня той клавишей, кнопкой, которую я боялся нажимать, потому что за этой кнопкой – слёзы… Я молчал, всё ещё надеясь, что лицо не выдаст меня, но рот кривился, и глаза становились тяжёлыми и мокрыми… Я опять вспомнил Дейзи, Ромкину собаку.
«Дейзи, иди, я тебе коготки подстригу…» Нет, вы понимаете: «коготки»! Хотелось объяснять, да что объяснять, кричать собравшимся. Вот причина моих почти слёз: только лишь «коготки»! Это поверхностно и сентиментально… Хотя никто бы ничего не понял. Да и слёзы тут же отступили. Оказались лишними и никем не замеченными. Двадцать пятым кадром…
Глина и грязь, цветы, свежий песок… Вот эти свечки. Люди. Этого всего уже было слишком много для меня одного, чтобы сдерживаться. Захотелось выпить, я знал: выпить – равно успокоиться. Но позволить я себе этого не мог. Из уважения к Осе, конечно.
– Я не поеду… – тихонько шепнул мне Макс, когда стали загружаться в автобус.
– Нет, – говорю, – поехали. Я и так чуть ли не единственный… А тебе ведь один… – я не закончил и даже немного улыбнулся.
– Ладно, поехали…
Марианна распрощалась с нами раньше. «Всё, – сказала. – Спасибо вам, ребята»… Хотела ещё что-то добавить, но многословность на кладбище как-то не приветствовалась. После её ухода рядом со свечками появился поцарапанный синий медиатор. Наверное, частичка их несовместной жизни… Но совместной памяти. «Молодец, анемичная поэтесса. Я даже не удивлюсь, если ты пишешь стихи, не рифмуя при этом глаголы!»
Обе компании, объединившиеся в одну и снова поделившиеся на группки, в автобус не полезли… Верное решение.
В