Девочка со скрипкой. Все мы платим за чужие грехи…. Ольга Алейникова
мечтал быть доктором. Родители долго спорили. Отец хочет видеть меня юристом, мама главой какого-нибудь банка. А я просто хочу спасать людей.
– Комплекс миссии, – шучу я, но вижу, как хмурится Джос, и сдаюсь. – Прости. Не хотела обидеть. У тебя хорошая мечта. Здорово, когда есть цель в жизни. Так родители согласились?
– Не знаю, – Джос впервые улыбается. – Я не очень-то спрашивал их. Это моя жизнь. Я делаю то, что хочу.
– Я заметила, – тихо бросаю я. Джос резко тормозит, я роняю сумку. – Аккуратнее. У тебя права-то есть?
– Эммелин, что я сделал такого, что ты меня ненавидишь? – вдруг спрашивает Джос, не обращая внимания на моё замечание.
– Ничего ты не сделал. Мы едва знакомы, – отвечаю я и хмурюсь.
– В том то всё и дело, – тихо произносит Джос и смотрит на меня, не отводя взгляд. Меня бросает в жар. Не понимаю, что происходит, но мне это явно не нравится. – Ты меня совсем не знаешь, но видимо давно решила, какой я. И судя по твоему поведению, решила ты неправильно.
– Может, я решила не просто так, – отвечаю я и чувствую комок в горле. – Может, на то есть причина. Ты не думал?
– Думал, – отвечает Джос и наклоняется.
Он поднимает сумку и протягивает мне. Наши пальцы едва касаются друг друга, и я чувствую, как меня словно ударяет током. Джос пару секунд смотрит на меня, наши лица находятся в удивительной близости, я чувствую его горячее дыхание. После парень отодвигается и выпрямляется в кресле.
– Ты опаздываешь. Удачно порепетировать, девочка со скрипкой, – говорит мне Джос.
– Откуда ты знаешь про репетицию? – спрашиваю я и тяжело вздыхаю. Глупый вопрос. Он знает обо мне всё. Джос не отвечает, лишь улыбается. Натянуто и нервно. Я понимаю, что не выдержу и минуты больше в его компании. – Спасибо, что подвёз. Увидимся на биологии.
– История раньше, – слышу я прежде, чем захлопываю дверь.
Я сжимаю кулаки до тех пор, пока ногти до боли не впиваются в ладони. Я чувствую, как сильно бьётся сердце, как ускоряется дыхание. И я не могу понять, что именно служит для этого причиной. Ненависть к Джосу и к его отцу или то, насколько близко он сегодня был в машине.
Я стараюсь прийти в себя и настроиться на нужный лад. Впереди полтора часа репетиции, полтора часа любимой скрипки.
Я захожу в дом к Джесси. Она играет на клавишах и ненавидит, когда кто-то опаздывает. Я смотрю на часы. Ровно четыре.
– Ты успела в последний момент, – улыбается мне Джесси.
Я достаю скрипку из футляра, провожу рукой по гладкой поверхности, беру смычок. Я могу поклясться, будто слышу запах осенней листвы. Именно тогда, осенью, на заднем дворе нашего дома, папа впервые дал мне в руки скрипку. Он застелил землю пледом, принёс из дома горячий чай и свой футляр.
– Любой инструмент тоже имеет свои чувства, как бы абсурдно это ни звучало, – сказал он мне тогда, и я понимающе кивнула. Мне было семь, но я всегда серьёзно относилась ко всем словам отца.
Он вложил