Бой не вечен. Василий Головачев
надо осаживать наглядным физическим образом, а не уговорами.
– Ты еще не понял, что любое насилие бесперспективно? В том числе и применяемое во благо?
– Ситуации бывают разные, – возразил Ираклий. – Убийцу ты не остановишь словом или взглядом.
– Я – остановлю. Но об этом мы еще поговорим. Ты хорошо знаешь приемы рукопашного боя, а что тебя подвигло заняться боевыми искусствами? Когда ты начал заниматься борьбой?
Ираклий вспомнил, как он, будучи в возрасте пятнадцати лет, возвращался с тренировки домой, усталый, но уверенный в своем превосходстве и никого поэтому не боявшийся, и на глухой и довольно темной улице к нему подошли трое ребят года на три-четыре старше. Пока он рассматривал их, самый здоровый из тройки внезапно схватил Ираклия за отвороты куртки и въехал ему головой в лицо, едва не сломав нос. Затем толкнул его на стену дома, так что Федотов крепко врезался затылком, подскочил и еще несколько раз ударил кулаком в живот. Затем подключились двое его корешей, Ираклий упал и, пропустив несколько ударов ногами, потерял сознание.
Именно после этого случая он и начал искать более действенные системы боя, перепробовав многие восточные стили, местные алтайские, самбо, тайский бокс, пока не остановился на тибетской лунг-гом; отец в те времена много ездил по свету, беря с собой сына, а в Южном Китае прожил несколько лет.
– В общем, заниматься борьбой я начал с малолетства, но серьезно – лет в пятнадцать.
– Какую школу закончил?
– Да чуть ли не все наиболее известные, пока не понял, что все это – дзэнблудизм, как выражается Серега Корнеев. Ни одна школа, ни один монастырь не дают знание жизни и реального боя. Все они основаны на традиционной стандартной подготовке, которая требует весьма длительного обучения, в то время как существующие современные центры спецподготовки дают тот же результат, но в гораздо более сжатые сроки.
– Но ведь ты занимаешься по своей методике…
– Лунг-гом не моя методика, это система психофизического совершенствования, передаваемая тибетскими монахами из поколения в поколение. Мне ее преподавал один тибетский монах-отшельник, а ему – его дед, и так далее в глубь веков. Лунг-гому более пяти тысяч лет.
– В таком случае ее исток – русская жива.
– Может быть. Не знаю, – сказал Ираклий, не желая возражать. – Егор показывал мне кое-какие приемы, они действительно близки к тем, что учил я. – Ты ничего не слышал о Братстве Черного Лотоса?
Ираклий задумался, сделал глоток шампанского, ощущая лопающиеся на языке пузырьки.
– Это связано с буддизмом? С кришнаитами?
– Ни с тем ни с другими. В Нижнем появился храм Черного Лотоса, и я подозреваю, что инициатор строительства храма – наш бывший общий враг.
– Легион? Ему-то зачем понадобилось строить храмы, связываться с чужой религией?
– Никто и не говорит, что этот храм связан с религиозным служением. Скорее всего это центр подготовки легионеров, причем официально узаконенный.
– Могу выяснить.
– Не