Сквозь кальку. В ожидании главной героини. Саша Чекалов
ещё говорил, что разбилась она…
1-й: Ну.
2-й: Так вот, она не разбилась.
1-й: А чо?
2-й:…
Флэшбэк: служебный кабинет Настоящего Мужчины, сам НМ сидит за столом, напротив – фотограф, продолжает начатую мысль.
Фотограф: … Понимаете, обычно она в студии стояла… Собственно, не обычно, а всегда… Но недавно я одну весьма и весьма масштабную детскую съёмку затеял, причём многодневную, – вот и подумал: за всеми не уследишь ведь, начнётся беготня, опрокинут… а она дорогая… Вот и перевёз домой… А дома – забыл совсем! – ремонт со дня на день должен был начаться… Ну, думаю, ладно, чёрт с ним, ремонтники всё же не дети: пока в одном месте работать будут – перетащат её в другое, да? – ну, или вовсе на балкон вынесут от греха… А теперь их главный говорит – разбилась она! Ага, разбилась… Так ты мне осколки предъяви, да? Понимаете… Я ведь там, внутри, хранил э-э… нечто. Нечто ценное…
Обратно в камеру.
1-й: …Очень?
2-й: Да в том-то и дело! Я думал, это новодел, ну, подделка под старину; шеф говорил, никто не хватится, мы же – хоть мелочь, но заработаем… А теперь выясняется, что она действительно китайская. Или японская, я в этом не особо рублю. Какой-то там династии Цыц… или Кыш…
1-й: А шеф что?
2-й: Всё то же: в коме.
Голос Гафта за кадром: Главное отличие нашего уклада от… да уже от почти всех прочих, пожалуй! – заключается не в уровне технического развития и, уж конечно, не в степенях изощрённости бюрократических ловушек. Главной является принципиальная разница: если там (ну, ТАМ, ву компренé) порядочным человеком (а «порядочный» и «законопослушный» в их понимании тождественные понятия) быть естественно, а потому и очень просто, то у на-ас… у нас за долгие годы снисходительности к худшему в человеке, да что там годы, в течение многих веков – попущением гордых династий пассионарного зверья и силами легиона добровольных холопов (да-да, на общественных началах, именно!) была выстроена такая система, при которой не то что порядочность, а и банальное соблюдение законов – подвиг. Подвиг, понимаете?! А мы ведь не герои.
И теперь поди разберись, кто в чём виноват… если ни один не безупречен.
Затемнение.
Теперь произносимые слова доносятся будто из-под толстого слоя… хм, ваты. Тьма… Сквозь непроглядный мрак проступает внутренность кабинета психолога. Камера, крупным планом, скользит по стенам, по стеллажам, по корешкам книг… и наконец останавливается на той самой вазе: на её горловине. Оттуда льётся свет – неверный, чуть синеватый и… и ещё он, кажется, еле заметно пульсирует.
Из тишины продолжает наплывать неразборчивая (из-за сильнейшей реверберации) речь невидимого голоса – мы пребываем в уверенности, что это всё тот же Гафт, но внезапно…
(Вспышка.)
оказываемся на кухне главной героини и понимаем, что говорит – она. Крупный план раковины, в которой по-прежнему громоздится гора маленьких белых фаянсовых бутылочек; камера переезжает