Отец. Тера Ли
вызывали лишь скуку. Поэтому женщина уже давно не обсуждала с ним свою жизнь и не интересовалась его. За короткими семейными ужинами, куда муж приказывал ей являться, говорил он один. Его неуемное веселье и бурлящая активность смущала остальных. Дети опускали головы, ковыряясь в тарелке, а Рейчел сидела, не притронувшись к еде. Когда ужин заканчивался, она сбегала к себе в спальню и с облегчением выдыхала: наконец то кошмар кончился.
Отвернувшись от окна, женщина взглянула на часы. Минутная стрелка прошла полный оборот, а ответ так и не найден. Не чувствуя ног, Рейчел поднялась с насиженного места и направилась в кабинет мужа. Комната дочери маячила впереди словно красный флаг, раздражая до чертиков воспаленное сознание хозяйки дома. Женщина приложила ладонь к двери, закрыла глаза и отдышалась, за прошедшие несколько секунд она поняла, что скажет мужу. Оставалось сделать пару шагов вглубь коридора, и темный портал как пасть дикого зверя откроется пред тобой. Она на негнущихся ногах подошла ближе и схватилась за ручку.
Джеймс
Мы плавно скользим по ковру, передвигаясь вместе с натянутой как струна Рейчел. В противоположной части дома, куда направляется женщина, расположен кабинет хозяина дома. Он сидит в кресле, закинув ноги на стол, и предается размышлениям. На привлекательном лице застыла гримаса безмятежности, глаза закрыты. Светлые волосы немного взъерошены после трудового дня, проведенного в здании суда. Следующее слушание назначено через неделю. Мужчина не сомневался в тотальном разгроме противника.
Последние полгода дела шли как по маслу. Он чувствовал себя богом, способным сворачивать горы и осушать моря. Работа наполняла его сознание и смешивалась с кровью как наркотик, входя в зал заседаний, адвокат вдыхал запах лжи и чуть слышный аромат «справедливого» суда. Уголки губ незаметно приподнимались в хитрой ухмылке, а внутри мужчина хохотал, уверенный в очередной победе.
Еще будучи школьником, Джеймсу удавалось вытащить наружу тщательно скрываемые страхи и слабости других людей, а потом с наслаждением управлять ими. Он притягивал к себе толпы одноклассников и считался их предводителем, мальчишки заглядывали командиру в рот и ждали его приказаний, девчонки боролись за счастье находиться с ним рядом хотя бы один вечер. Странно, если спросить каждого из бывших «друзей» Джеймса о нем как о личности и человеке, любой отзовется о мужчине с теплом, несмотря на унижения и прислужничество, продолжавшееся одиннадцать лет за право быть поглаженным за ушком словно преданная собачонка. С возрастом он стал тем, кого мужчины ненавидели, а чаще завидовали как ошеломительному успеху у женщин, так и полезному таланту заворожить собеседника глубоким тембром голоса с нотками таинственности. Представительниц слабого пола к нему влекло, причем назвать влечение здоровым, язык не повернется, единожды заглянув в темноту его души, они уже не находили пути назад.
Джеймс упивался властью, впитывал ее и не мог насытиться.