Посмотри в глаза чудовищ. Михаил Успенский
уж извини, простить не могу…
– Понимаю, батяня…
Пронзительный вопль, в котором живой души не было, донёсся издалека.
– Тогда – пошли, – Николай Степанович снял с плеча автомат, кивнул на дверь.
– Прямо… сейчас? – цыган сгорбился.
– А чего тянуть?
– Да, чего тянуть… – согласился Барон. – Веди, батяня. А этим не верь, обманут. Всех всегда обманывают. Даже меня хотели обмануть.
– Да я и не верю, – сказал Николай Степанович.
Они вышли из столовой и свернули налево, в сторону от освещённой стоянки.
Вопль, теперь уже многоголосый и яростный, накатывался.
– Стой здесь, – велел Николай Степанович, поднимая руку. – И ни шагу.
Сам он вернулся к крыльцу, встал сбоку.
Разъярённые, как кошки, неслись к столовой четверо девиц. Не кошки, нет: тигрицы. Эринии[127]. Демоны ада. Два пацана с автоматами не успевали за ними, а последним шёл Коминт с девочкой на руках.
Ком тел, грохоча, ворвался в помещение. Там – взорвалось…
– Вот – наша, – сказал Коминт. – Ещё почти нормальная. Бляди как там всё увидели…
– Я понимаю, – сказал Николай Степанович. – Давай девочку – и помоги им, если хочешь.
– Всех кончать?
– Да, наверное. Всех.
С министром внутренних дел республики Крым Николай Степанович беседовал минут сорок, и они расстались, вполне довольные друг другом.
Лёвка и Тигран ждали внизу в трофейном «датсуне». Номера уже стояли новые.
– Командир, могу я задать нескромный вопрос? – спросил Лёвка. За этот день он приободрился и смотрел на всех несколько свысока.
– Извольте, пан депутат.
– Вы из уголовных или наоборот?
– А между ними есть какая-то разница?
– Ну, всё-таки…
– Вообще-то я из Александрийских гусар.
– Понятно, – кивнул Лёвка.
– Лев, вы меня очень обяжете, если не будете трепаться о встрече со мной хотя бы со своей высокой депутатской трибуны.
– Никола-ай Степанович!.. – обиженно протянул Лёвка.
– Давайте за моими – и на вокзал.
Вовик-пулемётчик жил в симпатичном белом двухэтажном доме на углу квартала. Во дворе, возле высохшего фонтана, на скамейке сидели и ждали Коминт и Ирочка. Ручка её была в новом гипсе, сложенная теперь уже правильно.
– Коминт, на два слова, – попросил Николай Степанович.
– Она меня не отпускает, – улыбнулся Коминт. – Только в сортир согласилась, и то под дверью скреблась.
– Ладно. Дело вот в чём… Короче, наш налёт дал очень мало. Всего одну дозу. Этот Гвоздь месяц назад вывез практически всё… Эх, был ведь у меня когда-то этого дерьма полный чемодан!
– Им-то оно зачем?
– Золото делать. Идиоты. А новое поступление, как сказал наш друг Илья, ожидается не раньше марта. Понимаешь?
– Ещё нет.
– Хорошо. Открытым текстом. Ты берёшь вот это, – Николай Степанович вложил в руку Коминта толстенький флакончик из-под йода. – Сразу же идёшь к Лидочке в
Богини мести в древнегреческой мифологии (фурии в римской).