Предатель памяти. Элизабет Джордж
фразу: «…нарушают спокойный сон без видимых причин, помимо удовлетворения самых низменных инстинктов желтой прессы». Гражданином этим оказалась волосатая ведьма, потратившая все свои сбережения на оплату пластической операции, явно неудавшейся.
– Если своевременная оплата налогов не может защитить человека от подобного посягательства… – вещала она, когда Лич прервал ее на полуслове, обратившись к ближайшему полицейскому из заграждения.
– Заткните эту сучку! – пролаял он. – Если потребуется, убейте. – И проследовал дальше.
На тот момент на сцене преступления доминировал судебно-медицинский эксперт под самодельным шатром из полиэтилена, одетый в причудливую комбинацию из твидового костюма, резиновых сапог и плаща по последней моде. Он только что завершил первичное обследование тела, и Лич увидел достаточно, чтобы понять, что они имеют дело либо с трансвеститом, либо с женщиной неопределенного возраста. В любом случае жертва сильно пострадала. Лицевые кости раздроблены, из дыры, на месте которой когда-то было ухо, сочилась кровь; содранная кожа на черепе отмечала места, где были вырваны волосы; голова свисала под вполне естественным углом, но была противоестественно развернута. Человеку, и без того чуть не падающему с ног от лихорадки, такое зрелище пришлось удивительно кстати.
Медэксперт, доктор Олав Гротсин, уперся ладонями в колени и выпрямился. Он стянул с рук латексные перчатки, бросил их ассистентке и тут заметил Лича, который пытался игнорировать свое дурное самочувствие и одновременно оценивал то, что можно было оценить с позиции в четырех футах от тела.
– Выглядишь ужасно, – сказал Гротсин Личу.
– Что тут у нас?
– Женщина. Когда я прибыл, была мертва как минимум час. Максимум – два.
– Ты уверен?
– В чем – в поле или во времени?
– Меня сейчас волнует пол.
– У нее есть груди. Старые, но есть. Что касается остального, то мне не хотелось резать белье прямо на улице. Полагаю, ты в силах подождать до утра.
– Что произошло?
– Наезд и бегство с места происшествия. Повреждения внутренних органов. Рискну предположить, что разорвано все, что только может быть разорвано.
Лич сказал:
– Хреново, – и, обойдя Гротсина, опустился возле трупа на корточки.
Тело лежало у правого переднего колеса «воксхолла калибры», на боку, спиной к дороге. Одна рука закинута назад, ноги спрятаны под автомобиль. Сама машина не повреждена, заметил Лич, и это не явилось для него неожиданностью. Он с трудом мог вообразить ситуацию, в которой водитель в отчаянных поисках места для парковки наезжает на лежащего на дороге человека. Затем Лич осмотрел следы от колес на теле женщины и на ее темном плаще.
– У нее вывихнута рука, – продолжал за его спиной Гротсин. – Обе ноги сломаны. И мы обнаружили розовую пену. Увидишь, если повернешь ей голову.
– Дождь не смыл ее?
– Голова