Человек боя. Василий Головачев
еще буду на ногах. Знаешь, я даже рад, что ложусь на обследование…
Последние слова вырвались у него помимо воли, и он тут же пожалел об этом, однако стыдиться признания не стал. Пояснил в ответ на озабоченно-внимательный взгляд Воробьева:
– Плохи дела, мой друг, в государстве расейском. В стране нарастающими темпами идет процесс поглощения малых преступных формирований большими. Мы в прошлом году «взяли в разработку» около восьми тысяч небольших преступных групп, а сегодня их осталось немногим больше шестисот, но не потому, что органы правопорядка так хорошо поработали, а потому, что малые банды слились в организованные криминальные структуры, контролирующие уже целые губернии. К слову, Брянщина тоже контролируется «авторитетами». Так что оптимизма в моих сентенциях не ищи. Не справляемся мы с организованной преступностью, ни снизу, ни сверху.
– Чего ж удивляться, коли вся головка власти загнила.
– Нужен иной подход, силовые методы борьбы с преступностью не могут быть главным инструментом. – Михаил Сергеевич притормозил, пропуская лихача на джипе. – Отношения человека с миром всегда сводились к формуле: «это мое, а это не мое», и озабочен он всегда был лишь увеличением собственности. В нынешние времена этот закон еще более ужесточен, уже нет понятия: «это не мое», есть императив: «все, что еще не мое – будет моим!»
– Ну, положим, не каждого человека заботит увеличение собственности? – осторожно вставил Панкрат, сочувственно глядя на Михаила Сергеевича.
– Может, не каждого, – неожиданно легко согласился подполковник. Взгляд его стал тверже. – Не обращай внимания на старческое брюзжание, похоже, я привыкаю плакать в жилетку. Это от усталости. Тебя куда?
– Останови, выйду здесь.
Михаил Сергеевич свернул на обочину, остановил «Волгу», и они некоторое время смотрели друг на друга, ничего не говоря. Потом подполковник дернул щекой, криво улыбнулся.
– Капитана – осведомителя Гитариста мы найдем, не бери в голову. Звони. Ни пуха тебе, ни пера!
– К черту! – улыбнулся в ответ Панкрат.
Они встряхнули друг другу ладони, и бывший майор армейского спецназа вылез из кабины. «Волга» сорвалась с места, вписалась в поток машин на шоссе, исчезла за холмом. Панкрат постоял немного, глядя ей вслед, и сел в подъехавший фордовский микроавтобус с затемненными стеклами.
Москва
Курган был древним и напоминал пирамиду. Склоны его поросли травой, сейчас пожелтевшей и пожухлой, и были усеяны камнями разных размеров, среди которых кое-где виднелись кости не то животных, не то птиц. Веяло от кургана тоской, безнадежностью, обреченностью и смертью, хотя, казалось бы, над ним промчались тысячелетия, которые должны были без следа растворить в себе память тех лет и унести чужую боль, и горе, и запахи смерти.
Крутов, чувствуя себя призраком без тела, обошел курган, приглядываясь к белеющим костям, и вдруг увидел свежий пласт земли под курганом, будто здесь недавно копали яму, подкоп под курган, да потом бросили и заровняли. Заинтересованный,