Герои, жертвы и злодеи. Сто лет Великой русской революции. Владимир Малышев
Папюс прибыл в Петербург, пишет Палеолог, Москва была терроризована восстанием, какая-то таинственная организация объявила всеобщую железнодорожную забастовку. Французский маг был немедленно приглашен в Царское село. После краткой беседы с царем и царицей он устроил торжественную церемонию колдовства и вызывания духов усопших. Кроме царя и царицы, на этой тайной литургии присутствовало одно только лицо: молодой адъютант императора капитан Мандрыгка, впоследствии генерал-майор и губернатор Тифлиса. «Интенсивным сосредоточением своей воли, – отмечает Палеолог, – изумительной экзальтацией своего флюидического динамизма, утверждает Палеолог, духовному учителю удалось вызвать дух благочестивейшего царя Александра III, несомненные признаки свидетельствовали о присутствии невидимой тени. Несмотря на сжимавшее его сердце жуть, Николай 11 задал отцу вопрос, должен он или не должен бороться с либеральными течениями, грозившими увлечь Россию. Дух ответил: «Ты должен во что бы то ни стало подавить начинающуюся революцию, но она еще возродится и будет тем сильнее, чем суровее должны быть репрессии теперь. Чтобы ни случилось, бодрись, мой сын. Не прекращай борьбы».
Изумленные царь и царица еще ломали головы над этим предсказанием, когда Папюс заявил, что его логическая сила дает ему возможность предотвратить предсказанную катастрофу, но что действие его заклинания прекратиться, лишь только он сам исчезнет «с физического плана». Затем он торжественно совершил ритуал заклинания.
«И вот 26 ноября 1916 года маг Папюс исчез «с физического плана» (т. е. умер) и, следовательно, действие его заклинания прекратилось. Значит, скоро революция!» – записал в своем дневнике французский посол 14 ноября. И действительно через три месяца после получения послом известия из Парижа о смерти Папюса в России грянула февральская революция. Николай II, который в 1905 году с ужасом слушал предсказание мага, отрекся от престола, а потом был расстрелян вместе с семьей.
Как вспоминает Палеолог, дослужившийся после возвращения на родину до поста генерального секретаря МИДа Франции, рассказ «госпожи Р.» произвел на него сильнейшее впечатление. «Я возвращаюсь к себе в посольство, – пишет он в воспоминаниях, – и открываю «Одиссею» на XI песне, на знаменитом жертвоприношении усопшим для того, чтобы вызвать их из подземного царства. Под влиянием только что выслушанного рассказа эта великолепная сцена из жизни первобытного человечества, эта мрачная и варварская фантасмагория представляется такой же естественной и правдивой, как если бы она происходила вчера. Я вижу, как Улисс в туманной стране Киммериэн приносит жертву усопшим, копает землю мечом, совершает возлияние из вина и молока, затем над краем ямы перерезает горло черному барану. И поднявшиеся из Эреба тени толпой бросаются пить ручьями текущую кровь. Но царь Итаки с силой отталкивает их, ибо единственная душа, появления которой он ждет, – душа его матери, достопочтенной Антиклеи, которая откроет ему будущее