Непримиримые (сборник). Сергей Тютюнник
мы что, будем пустырь чесать? – удивленно смотрит на командира сержант, пытаясь поймать его взгляд, но взводный не отлипает от окуляра своего «ночника».
– Нет, ничего чесать мы не будем, – успокаивает пулеметчика Георгий и ползет к снайперу на другой конец крыши.
– Откуда они взялись? – не может прийти в себя солдат.
– На машине, видать, подъехали. Помнишь, фары светились пару часов назад? – говорит Чихория.
– Долго они нас, гады, выпасали, – вздыхает снайпер.
– Профессионалы. Наверняка воевали в Абхазии. Слишком уж грамотно работают. И стреляют – не то что вы, замудонцы, – вздыхает Георгий и вспоминает о раненых. – Учили вас, учили…
– Что «учили»?! – шепотом возмущается снайпер. – Лично я полгода то боксы для техники строю, то казарму ремонтирую. Винтовку в руках пятый раз в жизни держу!
– Ладно! – обрывает жалобы взводный. – Держишь, вот и держи! Твое дело хоть приблизительно в цель стрелять. Ты их видишь?
– Двоих видел.
– Не попал, конечно? – скорее утверждает, чем спрашивает Георгий.
– Попадешь тут…
– Ладно, хоть наблюдение веди хорошо. У нас на всех только три ночных прицела. Один у тебя. Гордись и отработай!
– Понятно. Как там наш раненый?
– Раненых уже двое. Рамазанов две пули в грудь схлопотал, – вздыхает Чихория. – Боюсь, не выживет…
– Ё-мое! – отрывается от «ночника» снайпер.
– И врач, собака, в шоке! – взводный кривится и сплевывает.
– Как – в шоке? – не понимает солдат.
– В шоке – как в жопе! – не сдерживается Георгий и слушает отдаленную перестрелку: где-то возле города воюют.
– Дай-ка мне винтовку, попробую достать хоть одного гада, – подвигается он к солдату.
Долго всматривается в безжизненные кусты, ждет, что качнется ветка или шевельнется ствол оружия. Но все мертво. Лишь эхо далекой пальбы да тяжелое дыхание солдата рядом тревожат ухо Чихории – напоминают, что мир вне зеленого прицельного круга живет и дышит.
У Георгия начинает слезиться глаз. Взводный готов уже отдать винтовку снайперу, но час его настает. Он замечает движение. Это взмахи чьей-то руки. Чихория прицеливается в то место, где к руке должно быть приделано тело врага. Он плавно нажимает на спусковой крючок, и приклад сильно толкает его в плечо отдачей выстрела. Георгий старается высмотреть результаты своего огня, но бетонную стену над ним начинают грызть пули автоматной очереди из кустарника. Свинцовая стайка пролетает над ним, вздыбливая легким сквознячком волосы на голове. Чихория прижимается к сырому бетону и лежит в раздумье: «Попал, не попал?» Темное влажное небо вспарывает осветительная ракета. Шипит и пенится в вышине, мертвенным светом озаряя сверкающую лужами крышу. Два автомата из кустарника поливают пристройку подстанции. Солдаты прижимаются к стенам, как к женщинам, отдавая холодному бетону тепло своих дрожащих тел.
– Сволочи! – шепчет Чихория врагу и ползет к дыре,